Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

И вот он приехал, и все, чего я дождалась, – это счет за свечи, которым он размахивал перед моим лицом, сетуя на мою глупость и «страшное расточительство» и спрашивая, сколько же еще я буду выставлять его на посмешище.

Я нервно теребила пальцами подол своего платья и, едва сдерживая слезы, объясняла ему, что прошу зажигать эти свечи из любви к нему, что хочу показать ему таким образом, что его здесь любят и ждут. Но он лишь насмешливо фыркнул и саркастически воскликнул:

– Это самая большая нелепица, которую я слышал за всю свою жизнь! Я – лорд Роберт Дадли, королевский конюший, и меня с радостью примут в любом доме Англии, сочтя это за великую честь. Так что нет нужды переводить впустую свечи, мне это и так прекрасно известно!

Вышагивая передо мной туда-сюда, он причитал, что я позорю его и что от меня одни неприятности. Когда он впервые увидел счет, то решил, что в вычисления мастера Хайда закралась какая-то ошибка или же он попросту написал случайно неправильную цифру. Но его казначей, мастер Форстер, все пересчитал и подтвердил указанную в счете сумму. Драгоценности, наряды, мебель, деликатесы, позолоченные марципаны, сахарные скульптуры, заморские фрукты, жареные павлины или лебеди – все, что произвело бы неизгладимое впечатление на окружающих, он мог бы понять, но восемь фунтов за свечи?

– Да ты хоть понимаешь, Эми, что простые люди вкалывают целый год, чтобы заработать такую сумму? – спросил он и добавил: – На твоем месте, Эми, я бы с утра до ночи стоял на коленях и благодарил Бога за то, что из-за твоей затеи в доме не случился пожар. Я бы разорился, купив новый дом для чужого человека только лишь потому, что моя жена-идиотка лишила его старого!

Тяжело вздохнув, он сунул бумагу с цифирью за борт своего янтарного камзола.

– Молись, чтобы не пошли слухи, Эми, иначе все сочтут тебя сумасшедшей. Это же надо – целых восемь фунтов на свечи! Какая глупость! Я и не думаю платить за это! Никаких свечей в окнах, Эми, – бросил он, обернувшись уже на пороге, – и если совершенно случайно я подъеду к дому ночью и увижу хоть одну, ты совсем не рада будешь меня видеть!

– Да, Роберт, – вздохнула я, повесив голову и опустившись на скамейку у окошка.

Я снова потерпела поражение, даже не попытавшись дать ему бой. «Тебе не победить», – пропищал тоненький голосок у меня в голове. И я знала, что это и в самом деле так. Но хотя бы попытаться я должна была. Я должна оказывать ему сопротивление, должна участвовать в этих изматывающих сражениях, надеясь на то, что придумаю все же, как вернуть его любовь.

Он пришел ко мне той ночью и был очень страстен, я тут же позабыла о нашей ссоре, сочтя ее очередной перебранкой между супругами, которые души друг в друге не чают. Муж пообещал, что, если сможет, вернется в феврале – скорее всего, на День святого Валентина, ибо в этот день все влюбленные должны быть вместе. Я растаяла в его объятиях, услышав эти слова, положила ему голову на грудь и стала слушать биение его сердца. Он играл с моими волосами, нежно перебирая их ловкими пальцами и любуясь их золотым сиянием в свете свечей. Я была так счастлива, что прильнула к его губам, и Роберт прижался ко мне всем своим горячим мускулистым телом.

На День святого Валентина я поднялась с первыми лучами солнца – от предвкушения встречи с любимым мужем я всю ночь не могла сомкнуть глаз. Я пела, принимая ванну и когда Пирто полоскала мои волосы смесью лимонного сока и ромашки. Я устроилась у камина с улыбкой на устах, с моих щек не сходил румянец радостного возбуждения, и я никак не могла усидеть на месте. Мне хотелось броситься на дорогу и бежать навстречу Роберту, который вот-вот должен был приехать. Пока сохли мои волосы, я натиралась ароматным лосьоном, когда-то сделанным мною собственноручно из роз, которыми славился Сайдерстоун, и мечтала о том, как руки мужа будут ласкать сегодня мое обнаженное тело. Затем я велела Пирто помочь мне надеть новое платье из небесно-голубого атласа с киртлом нежного кремового оттенка, расшитым маленькими веточками, на каждой из которых сидела пара птичек над крошечным гнездом; эти гнездышки мастер Эдни искусно смастерил из золотых жгутиков и наполнил бирюзовыми яичками. Я была в полнейшем восторге! Моему восхищению не было предела, когда я впервые увидела этот наряд, и я набросилась с объятиями и поцелуями на чудо-портного и угостила сластями его подмастерьев и швей. Платье оказалось настолько необыкновенным, что я не могла дождаться момента, когда Роберт увидит меня в нем. Пирто расчесывала мои сияющие золотые кудри, а я все никак не могла успокоиться, мне хотелось бегать, прыгать и танцевать. В конце концов я вышла на улицу, где смотрела на птичек, гуляла и поглядывала на дорогу, ожидая Роберта. За мной вскоре вышла и Пирто – она хотела укутать мои плечи теплой шалью, потому как уже стало холодать.

Я проходила у дома целый день, питая ложную надежду. Всякий раз, как я слышала стук копыт, сердце переворачивалось у меня в груди и я вглядывалась в даль, надеясь, что это Роберт сейчас появится из-за поворота, подъедет ко мне, спрыгнет с лошади, обнимет меня и унесет на поляну с дикими цветами, где мы станем любить друг друга, как когда-то, в дни нашей молодости. Но он так и не приехал. Ни весточки, ни подарка – ничего. Он не прислал мне даже какой-нибудь безделушки, чтобы дать знать, что он думает обо мне, и причиной тому могло быть лишь одно: он даже не вспомнил обо мне в День всех влюбленных.

Я взглянула на заходящее солнце и окончательно сдалась. Шаль волочилась по земле, свесившись с моего плеча, когда я вернулась в дом с наступлением темноты. Я едва не опоздала на ужин.

Чуть позже, сидя за столом, я решилась спросить мистрис Хайд, как День святого Валентина отмечают при дворе, хотя и знала заранее, что ее ответ мне не понравится.

И она поведала мне, что все фрейлины пишут свои имена на клочках бумаги и складывают их в огромную чашу, а придворные подходят к ней и вытягивают имя той, кому должны будут преподнести подарок в этот радостный день. «Да-да, милая, они тянут жребий! – восхищенно восклицала она. – Это может быть какой-нибудь пустяк, скажем, небольшой отрез шелка, кружево, позолоченная лента для платья… Брошь, шелковый цветок, гребень из слоновой кости, фигурка для полочки над камином, книга…» А вечером всех, разумеется, ждал большой пир. «На стол непременно ставят огромную статую Купидона, сделанную из сахара и марципанов, и разнообразные яства, призванные распалить жар любви». Затем обычно начинались танцы. «Нечто похожее на гавот, но по сути – одна большая любовная прелюдия, замаскированная под танец, – продолжала мистрис Хайд, не обращая внимания на мое смятение, хотя с каждым ее словом я все больше расстраивалась и теперь буквально сходила с ума. – А потом начнется маскарад – королева будет купаться в признании и славе, мужчины станут превозносить ее, словно богиню любви». «В этом году, коль скоро у Англии появилась новая королева, на этот раз молодая и красивая, – со знанием дела кивала мистрис Хайд, – думаю, каждый придворный мечтает вытянуть из заветной чаши именно ее имя, дабы ей преподнести драгоценный подарок. Говорят, что книг со стихами, посвященными “милой Элизе”, уже хватит на целую библиотеку».