Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

– Продал! Продал? – Я вскочила с постели и нависла над мужем. – Продал Сайдерстоун? Но это же невозможно! Это мой дом! Я там выросла! Ты ведь обещал отстроить его, возродить наше поместье, чтобы в нем жили и росли наши дети! Ты ведь обещал, Роберт, обещал!

– Эми, успокойся, вот заладила! Как что-то придет тебе в голову, так потом палкой не изгонишь! Ну что ты никак не можешь угомониться? Даже когда я делаю что-то ради твоего блага, ты продолжаешь копаться в прошлом. Когда я обещал тебе это, был молод и глуп, во мне говорила страсть, а не здравый смысл, я просто забылся тогда, – оправдывался Роберт, пожимая плечами так, будто ничего особенного не произошло. – Я лишь мечтал вслух! Как ты этого не понимаешь? Ты тоже была молода, в твоей голове было полно всяких глупостей о будущем твоей родной земли. Ты мечтала о том, чему не суждено сбыться. Отстраивать Сайдерстоун попросту не имеет смысла, мы разоримся, потому как на это уйдет огромная сумма, которой у нас, к слову, нет. К тому же это не в моих интересах – он находится слишком далеко от двора.

– Но ведь это был мой дом, Роберт, я выросла в нем! – Я всхлипнула. – У тебя нет никакого права…

– Я – твой муж, так что имею полное право распоряжаться своей собственностью, как сам того пожелаю, – ведь твое наследство стало моим после нашей свадьбы. А мне угодно было продать дом, для меня он – лишь досадное бремя, от которого нет никакой пользы. Поместье было обузой! Если так уж хочешь поплакать, – он пожал плечами, – сделай это где-нибудь подальше от меня, мне нужно поспать. – Он повернулся на бок и чуть ли не с головой накрылся одеялом. – Хотя смысла в этом нет никакого, твои слезы ничего не изменят. Сайдерстоуна больше нет, и тебе придется с этим смириться.

– Ты даже не дал мне возможности с ним попрощаться, – тихо молвила я.

– С ума сошла! – Мой муж хмыкнул. – Попрощаться с домом? Ты это серьезно, Эми? Иногда я смотрю на тебя и понимаю, что твоим абсурдным идеям никогда не будет конца!

– Но как же мебель, мои вещи… – не унималась я.

– Там нет ничего ценного! – воскликнул Роберт. – Не сомневайся, твои личные вещи, как и все, что имеет право на существование, будет ждать тебя в Трокинге. Твоих кошек тоже отослали туда – ту, пушистую, и черную со сломанным хвостом. Так что там тебе будет о ком позаботиться.

– Спасибо, Роберт, не знаю, что бы я делала без Оникс и Кастард! Они мне как дети, но это я должна была принимать решение, это я… – Я спрятала лицо в ладонях и ударилась в слезы.

– Времени размышлять не было! – с досадой прикрикнул на меня Роберт. – К тому же я отправил туда лучших людей, которые не поддадутся чувствам, в отличие от тебя, и будут думать головой, а не сердцем. Если бы я позволил собираться тебе, ты бы возилась со всем этим до скончания веков, а новый владелец поместья затаскал бы меня по судам из-за твоей медлительности. Что мне оставалось делать? Вернуть деньги я не могу, я их уже потратил! Мне жаль говорить такое о собственной жене, Эми, но раз уж ты спросила, мне придется ответить: ты попросту не справилась бы с такой задачей, потому я тебе этого и не доверил. Позволь я тебе отправиться туда за вещами, ты бы рыдала над каждой ложкой, чашкой и свечкой, ты ведь всегда так привязываешься ко всякой ерунде!

– Это неправда! – всхлипнув, воскликнула я. – Никто лучше меня не знает Сайдерстоун и никто не справился бы со сборами лучше меня! Я управляла огромным поместьем еще с тех пор, как была совсем девчонкой!

– Мы говорим о разных вещах, – возразил Роберт. – Управлять домом – это совсем не то, что вывозить из него мебель!

– Что ж, раз я не могу поехать в Сайдерстоун, отец оставил мне еще три имения – Бирем-Ньютон и Большой Бирем в Норфолке и поместье Балкем в Суффолке, – напомнила я ему. – Почему бы мне не поехать в одно из них? Я знаю, они намного меньше, но лучше жить там, чем у чужих людей. Я хочу обосноваться в собственном доме, Роберт, который обставлю по своему вкусу. Хочу жить в окружении милых моему сердцу людей, там, где я не буду чувствовать себя нежеланной гостьей, где мне не придется подолгу общаться с хозяевами, коротая часы за вышивкой. Мне нужен собственный уголок, где мне будет чем заняться, чтобы не сойти с ума в одиночестве, без тебя!

– Я уже говорил тебе и скажу снова: если ты хочешь быть женой великого человека, тебе придется смириться с этим и вести себя соответствующе. Не пристало тебе делать масло в маслобойне, собирать фрукты и работать вместе со слугами, как будто ты – одна из них. Позже, когда мое положение при дворе упрочнится, мы купим небольшое имение, достойное моего титула. Или же построим свой дом, когда соберем достаточно денег, но с этим придется подождать – на данный момент у меня нет ничего. Так что если я говорю, что сейчас мы ничего не можем сделать, это значит, что тебе придется набраться терпения. А пока езжай к мастеру Хайду, я не хочу больше слышать никаких возражений! Я все устроил – твои вещи уже собраны и отправлены в Трокинг, как я и сказал. Ты же не хочешь показаться неблагодарной? Если ты откажешься, это очень плохо скажется на мне. Я не могу позволить своей супруге вести себя столь неучтиво. Леди Дадли всегда должна быть безупречной, служить образцом аристократических манер и добродетели. Предупреждаю тебя: ежели мне сообщат, что ты порочишь мое имя, тебе не поздоровится. И кстати, ты не можешь поехать ни в одно из названных тобою поместий, потому как я продал и их. В Стэнфилд-холл тебе дорога заказана – ты же знаешь, он принадлежит твоему сводному брату и его семье. Твоих любимых овец тоже больше нет, так что даже не думай о том, чтобы стать пастушкой и жить вместе со стадом, ища приюта в пещерах холодными ночами и в дождливую пору. Свить себе гнездо во фруктовом саду ты тоже не сможешь, Эми, так что довольно слез и прочих глупостей, давай спать, нам обоим нужно отдохнуть. И нет никаких причин чего-либо опасаться. Тебе отведут целое крыло дома – лучшее, разумеется, так что у Хайдов тебе даже понравится, и ты понравишься им, поскольку они заинтересованы в том, чтобы я и в дальнейшем им помогал. Одно только слово из моих уст – и им конец, о чем они прекрасно осведомлены.

– Я никогда не думала, что все закончится вот так, – тихо признала я свое поражение, забираясь под одеяло. – Что буду нравиться людям только потому, что им за это платят или они кому-то чем-то обязаны.

Роберт тяжело вздохнул и повернулся ко мне спиной.

– Какая же ты у меня странная! Ничего не смыслишь в том, как делаются дела в этом мире… Не задергивай балдахин, пускай останется как есть, и обдумай хорошенько историю, которую я прочел тебе перед сном. Надеюсь, она окажется поучительной, хотя ты наверняка настолько глупа и невежественна, что не извлечешь из нее никаких уроков. Твоя мать, очевидно, ничему стоящему тебя не научила!

Такими были последние слова, которые сказал мне муж, причем таким тоном, будто отдавал приказ армии пехотинцев. Он задул свечи и опустил голову на подушку. А я смирилась, как покорная и верная Гризельда. Да и что толку было с ним спорить? Не было больше ни моего родного дома, ни наследства, он распродал все, даже не поставив меня в известность и не дав возможности попрощаться со всем милым моему сердцу. Неужели кто-либо мог допустить, что мне не было до этого дела? Я наивно полагала, что мне позволят вернуться… Теперь я думала только о слугах, о крестьянах, живших рядом с имением, возделывавших наши земли и выращивавших для нас сады и овец. Они всегда с улыбкой встречали меня и были очень добры. Подумать только, я их больше никогда не увижу! Мне даже не дали сказать им пару слов на прощанье. Никогда мне больше не побродить по лугам со стадом овец, не услышать их блеянье и не отведать сайдерстоунских яблок. Мое сердце было разбито.