Песнь песней на улице Палермской - Аннетте Бьергфельдт

Этого я уж точно никогда себе не прощу. Неужели «чокнутая» — это мое последнее слово, обращенное к ней?! В телефонной будке я ищу номер мастера по вскрытию дверных замков, но на всякий случай решаю позвонить ей еще раз.

– Алло, – слышу я голос в трубке.

– Прости, мать, – всхлипывая, говорю я. – Ты где была? Я тебе звонила раз двадцать, в квартиру поднималась, стучала. Думала уже, ты умерла.

– Умерла? Да нет, я в «Магазине» была… У них на этой неделе скидка в двадцать процентов, – невозмутимо отвечает она.

Мать моя бывает несносной, эгоцентричной, надоедливой, но зла она никогда не таит. От этого ведь морщин прибавляется.

Ольгина Песнь песней

Месяц спустя я натыкаюсь на Йохана, которого не видела после Парижа. Это происходит поздней ночью у бара Энди. Взгляд мой автоматически ищет Себастиана, но он здесь больше не появляется. В баре не протолкнуться. Это одна из тех ночей, когда народ в зале орет и еще кое-чем занимается.

Я нетвердой походкой выхожу на ночной воздух и вижу на противоположном тротуаре Йохана, мило беседующего с девушкой с петушиным гребнем на голове и двумя молодыми парнями в белой униформе. В баре я его, кажется, не наблюдала.

– Ты что здесь делаешь? – спрашиваю я и обнимаю его за плечи. – Вау, новая тату?

Его любимая Несси, точно ящерица, извивается на левом предплечье. Татуировка и в самом деле весьма неплохая, а его морозно-синие глаза светятся.

У Йохана есть свежие новости о кругах на поверхности Лох-Несса. В который раз большинство полагает, что на фото запечатлена купающаяся собака, а может, и щука.

– Я из подвала перебрался в двушку в том же доме, – сообщает Йохан.

– Здо́рово.

– А одну комнату я сдаю, чтобы концы с концами свести. Уиллу, он мормон из Солт-Лейк-Сити, но чувачок довольно спокойный. Будет в Копенгагене миссионерствовать весь следующий год.

Я пытаюсь обдумать, хорошая ли эта идея.

– Отличная мысль, – говорю я и тем самым, судя по всему, продолжаю выполнять свою миссию, предотвращая появление преждевременных морщин у моих близких. – А ты к Энди заходил сегодня, Йохан? Мне кажется, я тебя там не видела.

– Не-а.

Иногда по ночам он специально появляется у бара поближе к закрытию:

– Просто хочу посмотреть, может, кто-то невостребованным оказался.

И то верно, зачем тратить энергию, чтобы залучить в сети панкующих девиц или матросов, если они сами скатываются по лестнице вниз и попадают прямо в руки к Йохану.

– Я, кстати, работу нашел, – говорит Йохан.

– Чтооо?

– Да, у контор, выдающих пособия, новые времена.

Раньше Йохану надо было просто отмечаться раз в месяц, но теперь правила ужесточились, и его регулярно вызывают на собеседования вместе с другими безработными.

– А ты что за птица? – такой вопрос задал руководитель конторы.

У Йохана появился уникальный шанс глубже познать себя самого и свои возможности трудоустройства.

– Там были и синицы, и беркуты, и одна колибри в брючном костюме, – объясняет Йохан.

Я улыбаюсь.

– Ну то есть ни одной колибри класса Ольги, – вставляет он сконфуженным тоном.

– Ну а ты что у нас за птица? – спрашиваю я.

Когда очередь дошла до Йохана, руководитель задал ему тот же самый вопрос.

– Я свободная птица, – ответил он.

Ну и Йохана выпустили на весенний воздух.

– В общем, я теперь работаю санитаром-носильщиком в Национальной больнице. Подменяю штатных сотрудников. Когда трио не выступает.

Я представляю Йохана в роли санитара. Как бы ему не потерять концентрацию, сочиняя новый припев, во время транспортировки лежачего больного по длинным подвальным коридорам под городом.

По-видимому, сегодня в ночной жизни невостребованных не оказалось, а Йохану завтра с утра на работу, и мы с ним проходим часть пути домой вместе.

– У тебя новости от Ольги есть? – спрашивает он.

Я качаю головой:

– За последние две недели не было.

– У меня тоже, но я вчера прочитал о девушке, что застряла в дымоходе своего бывшего сожителя, – рассказывает он.

– Ну и ну. Как это?

– Расклад такой. Прохожий услышал, как слабый голос просит о помощи. Пожарным пришлось облить девицу средством для мытья посуды, чтобы вытащить ее оттуда. – Йохан хмурит брови и продолжает: – Но этот фокус не удался, и тогда им пришлось снести половину трубы. Девушка, видно, не могла смириться с тем, что отношения закончились. Экс-возлюбленный сменил замки, вот она и попыталась проникнуть к нему таким способом. Проникнуть к нему – вот, черт возьми, чего ей всего-то и надо было.

Я киваю.

– Я сперва даже подумал, что речь об Ольге, но оказалось, это девица из Венесуэлы. Совсем забыл, что сестра твоя стала совсем другой, после того как встретила Андре.

* * *

Следующей ночью Йохан звонит мне без четверти четыре. Такого раньше никогда не случалось.

– Приезжай немедленно. Ситуация аховая. Тебе придется сыграть роль моей подружки.

Он редко когда бывает так взволнован, поэтому я одеваюсь и еду на велосипеде через мост в Каттесундет. Я вхожу в квартиру и застаю в прихожей мормона в одних трусах, он стоит с зонтиком в руке, точно пытается защититься им.

Оказывается, Йохан посреди ночи пошел отлить и совершенно забыл, что у него в квартире постоялец. И исключительно по привычке отправился потом прямиком в спальню. Плюхнулся на двуспальную кровать, где спал Уилл, и забрался под теплое одеяло. Постоялец с птичьей грудкой взлетел с постели и возжелал немедленно съехать от Йохана.

– I was just dreaming, I was dreaming[150], – бормочет Йохан, чем только ухудшает положение.

Уилл из Солт-Лейк-Сити готов драться с нами обоими. От меня потребовалось долго стоять рука об руку с Йоханом и поклясться повесить на дверь спальни висячий замок, чтобы убедить мормона, что на самом деле произошло великое недоразумение.

Потом мы сидим с Йоханом в его комнате на спальном диване. Он предлагает выпить темного рому, чтобы немножко остыть. Меня успокаивает, что у Йохана по-прежнему живут в аквариуме бирюзовые рыбки. Сверкающих гуппи кормят, возможно, и не каждый день, но все-таки ему удается давать им столько корма, чтобы они хотя бы не всплыли кверху брюхом.

– Я могу смотреть на эту вот полосатую, будто тигр, часами, прямо как Вибеке, – говорит он и курит свои самокрутки одну за другой.

– Она по-прежнему выливает твоих рыбок в унитаз?

– Хммм, – слышу я в ответ. – Хеннинг все еще запрещает Вибеке ходить в мастерскую. Я пытался мать вразумить, но… ты же ее знаешь.

Некоторое время мы молчим.

– Я рада, что и Цыганка, и Несси у