Русский фронтир - Алексей Волков

Впрочем, почему странно? Казак ведь, у них наблюдать за всем происходящим в округе давно въелось в плоть и в кровь.

Николай извлек подзорную трубу, но на подобном расстоянии да еще на скаку рассмотреть подробности было невозможным. Лишь было ясно, что всадников не менее двух десятков.

– Наперерез идут, – вымолвил Лукьян.

Второй казак, Прохор, до того ехавший несколько впереди, чуть притормозил бег коня и сблизился со спутниками.

Происходи дело в России, Муравьев наверняка поговорил бы со случайно встреченными людьми. Насколько позволяло время, разумеется. Но здесь…

Дело было еще в том, что дорога в Сан-Антонио проходила мимо рощи. Просто она делала в этом месте большой крюк, и возглавлявший кавалькаду Прохор решил спрямить путь.

– Не лихие ли люди, часом? – высказал возникшие сомнения все тот же Прохор. – Чего они из леска повылазили?

Заподозрить казака в трусости было невозможно, но осторожность – совсем иное. Да и задание у Муравьева было чересчур важным, дабы рисковать головами понапрасну.

– Думаешь?… – продолжать капитан не стал.

– А что думать? – поддержал приятеля Лукьян. – Славненькое там местечко для засады. Не одни же мы тут ездим!

С момента выезда из форта по пути не попалось ни души, однако дорога была наезженной, и ею явно пользовались не столь редко. Потому определенный резон в подозрениях казаков явно был.

– Скачут резво. С добром так не ездют, – предъявил еще один аргумент в пользу засады Прохор.

Конечно, можно было предположить, что какие-нибудь темпераментные креолы от избытка чувств приветствуют всех путников, каковые только оказались в поле зрения, но предположить – не означает поверить.

Казаки скакали рядом с офицером, выжидательно поглядывая на старшего: что решит? Их мнение было ясно, как безоблачное, далековатое от вечера небо.

Им-то легче. Казаки никогда не видели ничего зазорного в отступлении и даже в бегстве, если на то толкали их обстоятельства. Николай же, даром что проделал когда-то весь путь от Вильны до Тарутино, да и в Европе порою армии приходилось отходить, но вот такое бегство от предполагаемого неприятеля считал несколько зазорным и не очень совместимым с честью.

Если бы хоть иметь твердую уверенность, что враг…

После вполне понятных колебаний Муравьев все же махнул рукой вперед и первым дал шпоры коню.

Не так-то легко уйти в степи. Единственная надежда на заводных лошадей. Преследователи шли одноконь, и это давало какие-то шансы до темноты, а там – попробуй найди…

Первым неладное заметил Анри. Он очень долго жил в Новом Свете, и привычка обращать внимание на каждую мелочь давно въелась в кровь. Иначе выжить здесь было трудно. Вернее, на берегу – еще возможно, но в море…

Нет, трое путешественников не расслаблялись ни на минуту. Следили, в какую сторону идет шхуна, незаметно наблюдали за командой, сами то и дело осматривали горизонт. Спали по ночам тоже по очереди, даже не раздеваясь и имея под рукой заряженные пистолеты и мушкеты.

С виду все вроде бы было в порядке. Никто не выражал неудовольствия, даже не ясно было, довел ли шкипер до своих людей новую цель их плавания. Люди работали слаженно, погода была приемлемой, и по расчетам осталось не так много времени до того момента, когда шхуна бросит якорь в вожделенном Веракрусе.

– Не нравится мне, что кое-кто из матросов шепчется по углам, – тихо произнес Гюсак, в очередной раз вернувшись с палубы в каюту.

– Может, о бабах? – спросил Липранди. Но сам внутренне напрягся и даже проверил, на месте ли пистолеты.

– Может, и так, – кивнул Анри. – Но я невзначай попробовал пройти мимо – сразу замолкают. А ведь из женщин моряки секрета не делают.

– И много таких?

– С десяток будет. – Де Гюсак, разумеется, уже посчитал возможных противников.

Беда состояла лишь в том, что оставшихся тоже нельзя было считать союзниками. С какой стати им в случае заварушки защищать пассажиров? В лучшем случае останутся нейтральными. Одна надежда – бунт на корабле наказуем, и кого-то может устрашить грядущая кара.

– Значит, примерно треть экипажа, – подвел итог Липранди.

Команда шхуны насчитывала тридцать пять человек вместе со шкипером, двумя его помощниками, плотником и прочим людом.

Он в двух словах пересказал все Блохину. Матрос понимал кое-что на французском, однако все-таки знание языка оставляло желать лучшего, а в таком деле не хотелось быть непонятым.

Подполковник выпускал новоявленного слугу на палубу в расчете, что матрос к матросу всегда относится иначе, чем к богатому бездельнику. Да и для команды Павел был бывшим флибустьером, то есть секретов от него у потенциальных бунтовщиков быть вроде бы не должно, однако ни о каких бунтах с Блохиным никто не говорил. Спрашивали, с чего это он вдруг решил завязать с промыслом, и кивали в ответ, мол, подвернулось выгодное предложение, а там через годик можно будет основать дельце на берегу. В конце концов, бросить якорь где-нибудь в хорошем месте мечтали многие, только получалось это у единиц. Большинство так и бороздили моря, пока оставались силы или же судьба в виде рифов, шторма или петли не прерывала бродячую жизнь.

И молчание не факт, и перешептывание не факт. Хотелось бы надеяться на лучшее. Хотелось бы…

– Паша, пройдись по палубе. Может, с тобой будут пооткровеннее? – распорядился Липранди.

Дверь за матросом закрылась, и подполковник вновь перешел на французский язык:

– Интересно, что же наш капитан?

– Черт его поймет… – Пальцы Гюсака поглаживали шпажный эфес. – У него положение не лучше нашего. Встанет на нашу сторону – и может оказаться за бортом, поддержит бунт – есть риск лишиться шхуны. Если кто узнает, свои же проходу не дадут. Кто захочет выйти в море с ненадежным шкипером? Но пока молчит, будто ничего не замечает. А может, я паникую зря и ничего не будет.

– Все может быть…

Снаружи уже вечерело, а вечер – время тревог.

Ужин давно миновал. Можно было скоротать время за бутылочкой вина или чего-то более крепкого, только стоит ли? Особенно если предположения окажутся правильными.

– Думаю, если чего произойдет, то под утро, – произнес де Гюсак. – Когда все спят и никто не сумеет оказать достойного сопротивления.

Оружие, как и на других кораблях, хранилось под замком, ключи были у шкипера, однако ножи у матросов имелись, да и ключи всегда можно отнять. Не у живого, так у трупа. А то и просто договориться по-хорошему.

– Подождем. – Липранди почему-то уверился в подозрения компаньона и теперь подсознательно ожидал бунта.

По-своему было даже интересно. Опасностей подполковник никогда не боялся, напротив, всегда шел им навстречу, стрелял отменно, шпагой владел виртуозно, только дело-то до сих пор не выполнено, и главное – не потешить кровь, а доставить куда надо все данные по пиратскому гнезду на Галвестоне.