Русский фронтир - Алексей Волков

Февраль 1806 года. Неподалеку от реки Ардан

Дорога была бесконечной. Малоезженая, заснеженная, с тянущимися по обеим сторонам дремучими лесами. Оказаться в таких даже в паре десятков шагов от проторенного тракта – и можно заблудиться, пропасть без следа в сплошных чащобах. А уж от жилища до жилища порою десятки верст. Одно слово: тайга! Несколько раз путникам приходилось отбиваться от голодных волчьих стай. Ночевать тоже порою доводилось где попало: в избах, юртах, а то и под открытым небом.

За пять месяцев пути бывало всякое. Да и как иначе – на этих бескрайних просторах? Едешь, и, кажется, никогда не будет им ни конца ни края. Лишь сугробы кругом да покрытые снегом вековые деревья. Будто никогда не было на земле других людей, кроме тех, что в данный момент двигались по заброшенной, как казалось, дороге.

Сейчас хоть не было трескучего кусающегося мороза. Наступила оттепель, первая ласточка близкой весны. Но кто знает, что лучше? Снег превратился в слякоть, двигаться по нему стало тяжелее, а тут еще лед на многочисленных крохотных речках подтаял, превратился в шугу. Приходилось ехать верхом, чтобы хоть так облегчить застревающие сани.

– Далеко еще? – Стройный мужчина, явно главный среди кавалькады всадников и саней, догнал проводника и теперь ехал вровень с ним.

Конь под мужчиной заметно сдал. Да и у хозяина в блеске глаз сквозила усталость пополам с нечеловеческим упорством.

Проводник посмотрел по сторонам, что-то прикинул и обнадеживающе улыбнулся:

– Верст через шестьдесят будет река Ардан. А там до Красноярска рукой подать, ваше сиятельство.

После Красноярска лежала та же тайга, и вообще, до конца путешествия надо было ехать и ехать, но сейчас город казался путникам обетованной землей.

Обжитые места, какое-никакое, а поселение. Да и не деревня или одинокий хутор – культурный и административный центр гигантского края. Город со всеми полагающимися присутственными местами. Иначе говоря, таежная мечта. Хотя задерживаться в нем граф не собирался. Так, отдохнуть пару дней, и снова в путь.

Граф очень спешил. Он жалел, что человек не имеет крыльев. Летел бы сейчас к далекой северной столице, не завися от лошадей и спутников. Может, даже не чувствовал бы такой усталости от бесконечной выматывающей скачки.

Иногда чтобы быть вместе, надо уехать за тридевять земель.

Конь незаметно ступил на очередной подтаявший лед. Даже не лед – шугу, скрывавшую под собой ледяную воду. Провалился едва не по брюхо, да так резко, что граф едва не вылетел из седла. Лишь каким-то чудом всаднику удалось удержаться, не свалиться в водно-ледяное месиво.

– Ваше сиятельство! – запоздало донесся тревожный голос одного из слуг.

– Ничего, – выдохнул побелевший граф и повторил: – Ничего.

Галиот и галеон, несмотря на схожесть названий, – два разных типа корабля. Мало ли похожих слов встречается в языке? Галеон – боевой корабль, предтеча линкоров с их утыканными пушками палубами, а вот галиот – всего лишь обычный торговый двухмачтовик. Не всем же воевать на море, кому-то надо и грузы перевозить, тем более войны не вечны, а торговля существовала всегда. Если же и не торговля, то перевозка, ведь помимо купцов в перевозках частенько заинтересована казна. Конечно, быть военным вроде бы почетнее, зато купцом – намного прибыльнее. Разве что совмещать войну с грабежом. Не зря же просвещенные греки сделали Гермеса богом не только торговли, но и воровства.

Да и прошли времена неповоротливых грозных галеонов вместе с перевозкой колониального золота в метрополию. Теперь в ходу другие корабли, наподобие могучих линкоров, гордых фрегатов, разнообразной боевой мелочи в виде корветов, шлюпов, бригов… А галиоты до сих пор бороздят океаны, перемещая товары из одного конца земного шара в другой. Меняются флаги и моря, но то тут, то там можно увидеть ползущие или скользящие по волнам парусники, тяжело груженные всевозможным грузом.

Ветер в данный момент был довольно слабым, и одинокий галиот шел медленно. Чуть поскрипывал корпус, мерно вздымалась от качки палуба, билась в борт слабая волна, привычно пели снасти. Не самый худший вариант – вахтенные матросы размеренно и неторопливо работали с такелажем, подвахтенные не спеша занимались текущими работами. Экипаж не настолько велик, чтобы дать команде слоняться без дела, да и в море всегда найдутся какие-то дела. Но так, без авралов, – и то уже праздник для настоящих морских волков. До ужина далеко, а за работой гораздо быстрее идет время.

Пассажиров на галиоте почти не было. Два человека, один из которых был чиновником, а второй – его слугой, в счет могли не идти. Вот в прошлый рейс на палубе яблоку упасть было негде. Целую миссию перевозили через океан, будто монахи – это самое главное в иных землях. Но шкипера судна Михаила Горбатова гораздо больше интересовали связи в чиновничьих кругах, чем вопросы о смысле жизни. До Царства Божьего еще дожить надо, а выгода – вот она.

– Долго нам еще болтаться по волнам? – Чубаров, тот самый пассажир, поднялся на шканцы, словно хозяин.

Был он всего лишь титулярным советником, зато в отличие от Горбатова – потомственным дворянином, да и вообще, вел себя будто в ближайшее время собирался занять пост не в министерстве, так в канцелярии наместника. Причем на одной из первых ролей.

Ветерок чуть шевелил выбивающиеся из-под фуражки рыжие волосы чиновника, мундир был по-домашнему расстегнут. Кого стесняться на палубе? Уж не матросов ли? Солнце жарило так, что, если бы не дуновение зефиров, пассажир явно не знал бы, куда деваться. В каюте тоже было душно, еще хуже, чем снаружи.

Горбатов посмотрел на небо, словно ища там подсказку, снял с головы заношенную треуголку, вытер платком лысину с большим родимым пятном на ней и только тогда отозвался:

– Если не переменится погода, то дня три-четыре.

Чубаров в свою очередь оглядел горизонт и остановил взгляд на небольшом островке, проплывающем по траверсу правого борта.

– Тогда, может, пристанем? Хоть ноги разомнем, свежей воды наберем, и вообще, вдруг там хоть какое поселение имеется?

– Поселений на таких крошках не бывает, – с видом знатока изрек шкипер. – Так что только время потеряем. Воды у нас полно. Пока пристанем, пока то да се, ночь нагрянет.

Аргумент оказался действенным. Как бы ни хотелось чиновнику прогуляться по твердой земле, мысль о том, что в итоге придется торчать лишний день посреди водных просторов, помогла преодолеть искушение. Лучше уж побыстрее добраться до места, а там – никогда и никуда!

Вынырнувшая из-за острова шхуна была некой компенсацией за продолженный путь. Пусть здешние воды не были безлюдными, но все-таки приятно встретить какое-то иное судно.