Одна маленькая ложь - К.-А. Такер

В начале весеннего семестра Эштон вернулся в дом Коннора. Я часто у него задерживалась. Поначалу смущалась, но Эштон быстро заставил меня забыть о своем смущении и обо всем на свете, кроме него.

Труднее всего было решить, оставаться мне в Принстоне дальше или нет. Я отправила заявление на перевод в Майами, и, как и следовало ожидать, меня приняли. Больше в Нью-Джерси меня не держало ничего, кроме Эштона. Ведь у него в Нью– Джерси была мать, и отец Риган предложил ему место помощника тренера. А я все никак не могла решить, возвращаться ли мне в Майами.

Однажды ночью, когда я лежала в постели и водила пальцем по кельтскому символу, Эштон сказал мне: если я решу вернуться, он поедет со мной. Он даже начал подыскивать с помощью Штейнера подходящую клинику. Роберт заверил его, что он всегда может рассчитывать на место помощника тренера.

И внезапно трудное решение стало очень легким. И я поняла, что оно правильное.

Я хотела вернуться домой.

И хотела вернуться вместе с Эштоном.

Раздвижная дверь за спиной открывается, и две сильные руки обнимают меня за плечи.

– Ты не говорила, что в Майами такое пекло, – говорит мой роскошный мужчина, наклоняется и отправляет в рот кусок торта с моей вилки, после чего целует меня в губы. На лоб мне капают капли пота, и я ойкаю.

Перевожу взгляд на мокрую от пота грудь Эштона. С тех пор, как мы сюда приехали, Эштон по вечерам бегает трусцой без футболки, в результате чего по ночам я не могу совладать со своими гормонами.

– Смотри, она к этому привыкнет, – раздается за спиной голос Трента, и он выходит на веранду, тоже потный и без футболки, с полотенцем на шее. Трент старше Эштона на восемь лет, но такое ощущение, что они ровесники и прекрасно ладят. Пока еще не решила, на какой возраст они тянут.

– Это что за конгресс потных мужчин? – Прикрыв малышку у груди пеленкой, к нам присоединяется Шторм, а вслед за ней и Бен, третий потный красавчик без футболки. И на веранде снова шумно и людно.

– Однако ты, Принстон, шустрый малый, – говорит Бен, хлопая ладонью по ладони Эштона.

Услышав прозвище Эштона, не могу сдержать улыбки. Здесь его сразу все полюбили. В том числе одна компания гуляющих по берегу дамочек. Они поняли: если в определенное время вечером прогуливаться рядом с нашим домом, то увидишь на веранде спортивных полуодетых мужчин. Ну а с тем, что там еще сидят Кейси, Шторм и я, приходится мириться…

– Привет! – Кейси с преувеличенным энтузиазмом машет дамочкам, явно наслаждаясь тем, что на ее мужчину все заглядываются. Она кивает на Трента. – Пятьсот баксов на два часа! – Махнув в сторону Эштона, добавляет: – А этот молодчик – семьсот пятьдесят. Если бы вы слышали, как кричит по ночам моя сестрица!..

– Кейси! – возмущаюсь я, но уже слишком поздно. Все хохочут, а я сгораю со стыда. Эштон наклоняется и целует меня в шею, как будто это спасет меня от неловкости. Несмотря на то, что я сексуально раскрепостилась, если можно так сказать, все равно предпочитаю не распространяться о настолько личном. Эштон уважает мое мнение и не дразнит меня вместе с остальными. Но порой тоже не может сдержаться и подыгрывает всей компании. После вечеринки по поводу моего возвращения, где было выпито немало джелло, а также благодаря тонким стенам, компромата у них предостаточно.

– А как же я? Мадам Кейси, неужели я ничего не стою? – Бен театрально воздевает руки к небу и делает оскорбленный вид.

– Да я сама им пять сотен приплачу, если ты хотя бы на один вечер оставишь меня в покое, – стонет Кейси и тут же подмигивает.

– Намек понял. Иду в бар побаловаться пивком. Послушай, Принстон, хочешь, устрою тебя на работу? Хорошие деньги, полно…

– Спасибо, не надо! – отвечаю я за Эштона. Не допущу, чтобы мой смуглый красавчик работал в стрип-клубе. В отличие от сестры, я не отличаюсь самоуверенностью.

Эштон пожимает плечами, а потом, бросив на меня многозначительный взгляд, говорит:

– Мне и здесь работы хватает. Тружусь не покладая рук.

– Подозреваю, она еще похлеще, чем старшая сестрица, – подыгрывает ему Трент.

Еще один взрыв хохота, и мои щеки снова пылают.

– А не пора ли тебе поработать руками в душе? – говорю я и хлопаю Эштона по потному животу, и только тут до меня доходит, что я ляпнула. Закрываю рот ладонями под очередной взрыв хохота.

Откровенно говоря, с работой Эштон не торопится. Нам не пришлось переводить его мать в Майами. Она умерла в конце апреля, прямо перед экзаменами. В то утро, когда Эштону позвонили из клиники, я была с ним рядом. Прижимала его к себе, когда он плакал, – думаю, это были слезы одновременно печали и облегчения.

Денег осталось достаточно, для того чтобы Эштон все как следует обдумал. Богатым его не назовешь, но на какое-то время хватит. Шторм настояла, чтобы он переехал к нам и не тратился на жилье. Он уже записался на курсы пилотирования и впервые в жизни сам решает, чем ему заниматься. Думаю, он наслаждается каждой минутой этого процесса.

Оглядываясь на прошедший год, не могу поверить, как мы с Эштоном, несмотря на такие разные семьи – я выросла в любви, он в ненависти, – оказались в одном и том же месте в одно и то же время: мы оба учимся делать самостоятельный выбор.

Единственное, что нас роднит, – это непреодолимое желание постоянно быть вместе.

Душой я понимаю, что медицина – это не мое, несмотря на мои способности к учебе. Пока Эрик и Дерек не прошли курс химиотерапии, я часто созванивалась с детской клиникой. А потом закрыла для себя эту тему. Я всерьез подумываю об общественной работе. Это будет нелегко – некоторым из детей пришлось столкнуться с проблемами посложнее, чем у Эштона, – но я знаю, что хочу помогать детям. Поэтому доктор Штейнер предложил мне попробовать свои силы в качестве волонтера в центре усыновления, чтобы понять, справится ли с этим моя чувствительная натура. А если не справится? Тогда…

Жизнь состоит из проб и ошибок.

Мы с доктором Штейнером часто разговариваем. А Эштон разговаривает с ним еще чаще. Доктор Штейнер шутит, что он наш семейный психотерапевт. Я предложила ему к нам переехать. Никак не могу найти достойный способ выразить ему свою признательность за все, что он для нас сделал. И продолжает делать до сих пор.

Пожалуй, пригласить на крестины своего первенца – единственный выход.

– Ливи, а когда приедут ваши друзья? – спрашивает Шторм и поправляет свой топ. Наконец-то обжора Эмили наелась, сыто икнула и показала свои румяные щечки из-за пеленки.

– Завтра днем. – Несколько дней у нас погостят Риган с парнями.

Когда они узнали, что все это время мать Эштона была жива, они были потрясены, но, тем не менее, просто пришли поддержать своего друга в день похорон и до поздней ночи вместе с нами сидели на поминках в «Тайгер Инн». И хотя из-за соглашения с отцом Эштон не может посвятить их в подробности, парни поняли, что жизнь у их капитана здорово отличалась от блестящего фасада.