Фрегат "Звенящий" - Владислав Крапивин

Но Яков Платонович развел руками. В бачке мотора кончился бензин. А гараж, где хранилось горючее, был уже заперт, и начальник унес ключ.

«Тогда пойдем на «Звонке»!» — крикнула Ксеня.

«Ну что же, — сказал Яков Платонович, — идите. — Может быть, Синька и правда там, нельзя оставлять беднягу».

«А ты? Разве ты с нами не пойдешь?»

«У меня спина разболелась, пользы от меня никакой, только лишний вес. Мы с Василисой подождем вас здесь. А вы будьте осторожны, дует-то вон как…»

По озеру шли белые гребешки. Мы одни еще никогда в такую погоду не ходили.

Вася шепотом сказал:

— Давайте Антошку оставим. Зачем всем рисковать?

Антошка услышал, сказал, что мы бессовестные предатели, и заревел. Пришлось его взять. Он, по-моему, один из всех нас почти не боялся.

Ух как мы летели к Петуху! Ветер был южный, Петух на западе, получился галфвинд левого галса. Вася сидел на руле, Антошка — на стаксель-шкотах, а я держал гика-шкот. Ксеня сидела рядом и готовилась помочь, если я шкот не удержу. Мы с ней откренивали — вывешивались далеко за наветренный борт, цепляясь ногами за ремни в кокпите. На нас летели брызги, мы скоро стали мокрые. Но чем мокрее мы делались, тем больше прибавлялось уверенности. Яхта была послушная, и мы справлялись с парусами и рулем. Теперь наш главный страх был за Синьку: что с ним, с бестолковым, сделалось?

Мы вовремя подняли шверт и с размаха въехали на песок пологого берега. Антошка выскочил на берег первый, ухватил швартов и закричал:

«Синька! Синтаксис! Кис-кис-кис!»

Мы тоже повыскакивали на берег и тоже закричали. А потом прислушались. Было тихо на берегу. Но вот из кустов послышалось:

«Мяу…»

Мы кинулись в березняк. Там, сжавшись в комок, сидел перепуганный дикой природой Синька.

Ксеня схватила Синьку, и он прижался к ней, как спасшийся от всех страхов маленький ребенок.

Обратно мы шли уже совсем без боязни. Антошка громко сочинял новые стихи:

Как мы мчались во весь дух

Курсом прямо на Петух!

А теперь мы веселимся —

Синька едет к Василисе!

Снова в жизни красота:

Отыскали мы кота!

Яков Платонович на пирсе встретил нас обрадованно и помог ошвартовать «Звонок». А Синьке сказал:

«Всыпать бы тебе, бродяге, да уж ладно…»

А Василиса лизнул приятеля в ухо.

Когда мы вытащили «Звонок» на слип и поставили на кильблоки, Ксеня вдруг сказала:

«Дед! А у тебя на лодке бензина еще почти полбачка, я проверила. Ты нарочно послал нас одних, чтобы посмотреть, как мы справимся! А если бы что случилось, ты вмиг бы подлетел к нам на моторке».

«Ничего подобного!» — заявил Яков Платонович.

«Не отпирайся, я догадалась!»

Яков Платонович сказал, что слишком догадливые по дороге домой не получат мороженого, которое продается на автобусной остановке. Так закончились наши приключения в тот день.

Но потом было еще много всяких приключений. И они еще не закончились, потому что в сентябре бывают теплые дни и наши плавания будут продолжаться.

А еще Яков Платонович обещал записать нас в октябре в детскую секцию яхт-клуба, где есть маленькие гоночные яхты класса «Кадет». Но и тогда мы не оставим наш «Звонок», потому что очень его полюбили. И еще потому, что наши коты тоже полюбили ходить под парусами, а в яхт-клуб котов почему-то не принимают».

Вот такое сочинение написал Слава Воробьев. Целых две школьные тетрадки.

Учительница сказала, что ей пришлось взять в библиотеке «Морской словарь», чтобы разобраться во всех описаниях. За содержание она поставила пятерку, а за грамотность четыре, потому что Слава один раз забыл выделить запятыми слово «конечно».

Но Слава рассказал в сочинении лишь о первых плаваниях. Если писать про все, что было летом, получилась бы целая книжка. В ней были бы и дальний поход в устье речки Каменки, и шторм, и посадка на мель, и плавание в тумане, когда пришлось пользоваться шлюпочным компасом. И геройское поведение Синтаксиса и Василисы, которые на привале прогнали бродячего пса — он сунулся к костру и перепугал Ксеню…

Весь экипаж «Звонка» проявил себя самым лучшим образом.

Яков Платонович сопровождал «Звонок» на моторке. И вместе с ним (а иногда и с ребятами на яхте) был в плаваниях корабельный гном Модест Мокроступович.

Да, Слава не написал про это в своем сочинении. Наверно, боялся, что не поверят.

А появился в этой компании Модест Мокроступович таким образом.

Июньским утром, когда все пришли на лодочную станцию, чтобы первый раз спустить «Звонок» на воду, Антошка Штукин опять был красный, взмокший и взъерошенный, как после жаркой работы. Несмотря на то, что в шортах и в своей любимой майке с сигнальными флажками.

— Ты не заболел? — участливо спросила Ксеня.

— Да нет же! Я сочиняю… Вот, послушайте, что получается…

Ветер зюйд и ветер ост,

Океанская стихия!

Для того пишу стихи я,

Чтоб случилось колдовство.

Я прошу вас об одном,

Хмурый норд и влажный вест:

Пусть придет к нам добрый гном —

Мокроступыч наш Модест…

Немножко нескладно получается, да? Пришлось имя и отчество переставить, потому что иначе ничего не выходит… Он не обидится?

— Чего же ему обижаться, — сказал Слава. — Ты ведь очень правильно придумал. Поэтически… Только сработает ли это заклинание?

— А давайте скажем хором! — предложила Ксеня.

Но тут зашевелились лопухи, и Василиса с Синтаксисом перепуганно рванули под соседнюю перевернутую лодку.

Из лопухов смущенно выбрался гном Мотя. Собственной персоной!

— Здравствуйте. Извините… Я не помешал? Сижу, понимаете ли, в своей каюте, собираюсь пить чай (специально сухие водоросли заварил), и вдруг какая-то сила подымает меня и несет через все сказочные пространства. Я сразу понял — к вам…

— Здрасте, Модест Мокроступыч! — обрадованно завопили ребята. А коты независимо вышли из-под лодки — будто и не убегали.

— Привет, старина! — обрадовался и Яков Платонович. — Давненько мы не виделись.

— Да… Ну, наконец-то я стал совершенно свободным гномом. Спасибо, друзья… — Модест Мокроступович даже прослезился и украдкой вытер глаза бородой. — За это вот вам мой подарок…

Он щелкнул пальцами. И над синей гладью Васильевского озера возник белый трехмачтовый фрегат.