Сердце, которое мы не знаем. История важнейших открытий и будущее лечения сердечно-сосудистых заболеваний - Хайдер Варрайч

Беременность была незапланированной, и Сэм не была готова к рождению ребенка даже с медицинской точки зрения: она все еще принимала варфарин во время первых нескольких недель беременности, и существовал риск того, что плод уже подвергся его влиянию. Ее бойфренд совершенно не был готов к тому, чтобы растить ребенка. Но, несмотря на все предостережения, Сэм решила его сохранить. Однако по мере увеличения срока она все больше увязала в своих проблемах и чувствовала себя все более усталой и измотанной.

Она работала сиделкой в доме престарелых, но теперь ей казалось, что она сама находится в худшем состоянии, чем пациенты, которым она помогала. Сэм пошла на прием к врачу. Тот приложил стетоскоп к ее груди, но вместо четких щелчков механического клапана он услышал звуки, похожие на то, как волна разбивается о каменистый утес. УЗИ показало, что вокруг клапана образовался большой тромб, препятствующий току крови. Пока ее переводили с варфарина на инъекции, возник временной зазор, которого хватило для формирования тромба.

Сэм не собиралась становиться матерью до того, как забеременела, но теперь с каждым днем все больше хотела, чтобы этот ребенок появился на свет. Ее перевели в нашу больницу, и мы собрали команду хирургов, акушеров-гинекологов, ведущих беременности с высоким риском, и социальных работников – все мы понимали, что сохранять эту беременность было слишком опасно и для плода, и для Сэм. Но Сэм сказала нам: «Я просто хочу попытаться». Она хотела проверить, вдруг мы все же сумеем выйти из этой ситуации победителями.

Первая попытка лечения оказалась неудачной. Тромб в искусственном клапане все увеличивался, и растворить его с помощью лекарств нам не удалось. У Сэм возникли проблемы с дыханием из-за накапливающейся в легких жидкости. Однажды, прогуливаясь по палате, она упала в обморок. В итоге ей пришлось принять трудное решение и согласиться на аборт. Она очень тяжело переживала потерю ребенка, но всего через несколько дней вернулась в операционную, чтобы там ей вновь вскрыли грудную клетку и установили новый металлический клапан вместо той развалины, которая довела ее организм до столь плачевного состояния. Хирург отправил всей команде фотографию извлеченного клапана, на которой было видно, что он весь окутан сгустком крови, и я удивился, что Сэм вообще дожила до этого момента.

Сэм еще молода, но вынуждена жить с осознанием того, что выносить детей ей, вероятно, никогда не удастся. У нее было уже две операции на открытом сердце, и нет никаких гарантий, что она сможет перенести третью.

У некоторых пациенток, как у той девочки-подростка из детского отделения, влияние беременности на здоровье сердца может проявиться сразу после родов и изменить всю их последующую жизнь. У 1–4 женщин из тысячи при беременности возникает так называемая перипартальная кардиомиопатия[394]. Перипартальная кардиомиопатия, особенно распространенная среди черных женщин, вызывает ослабление сердца и проявляется, как правило, либо под конец беременности, либо во время, либо сразу после родов. Некоторым женщинам удается восстановиться, но у некоторых развивается сердечная недостаточность, из-за которой им впоследствии требуется трансплантация донорского сердца или установка механического.

Что вызывает перипартальную кардиомиопатию? Предполагается, что повинны в ней соединения, вырабатывающиеся на поздних сроках беременности, такие как гормон пролактин, стимулирующий лактацию, и рецепторный белок FLT-3, который, как считается, способствует отторжению плаценты после родов. Проводятся клинические исследования, призванные показать, может ли изменение содержания этих биологически активных факторов помочь женщинам оправиться от этой болезни.

Исследование сердечно-сосудистых заболеваний у женщин раскрыло нам глаза на то, насколько тесно сердце связано со всем остальным организмом. Исследователи годами считали женщин «дефективными мужчинами», но теперь наконец начали видеть мириады связей между сердцем и всеми другими частями человеческого тела, бесконечно занятого выработкой гормонов, электрических сигналов и химических веществ. Сердце обращается к телу, а тело отвечает ему миллионом разных голосов. И эти новые данные только сейчас дали нам понять, что из миллиона голосов, к которым прислушивается наше сердце, самый важный – голос разума.

Если сердце всегда считалось пульсирующим средоточием эмоций, то разум обитал в прохладных чертогах нашей головы. Они дополняют друг друга, как инь и ян, и вместе формируют в нас осознание собственного существования, поскольку являются средоточием всего человеческого, что в нас есть.

Но до того, как узнать, что сознание сосредоточено в мозгу, мы заселяли духами все, что нас окружало[395]. Деревья, горы, солнце, луну. Закрывая глаза, мы повсюду видели духов – и среди них было столько же друзей, сколько и врагов. Платон был одним из первых, кто трактовал понятие души примерно так же, как мы трактуем его сейчас, и использовал слово «разум» для определения той части души, которая отвечает за сознание. Ассоциировать душу с сознанием и бытием в западной культуре начали только с эпохи Возрождения. Но и в последующие годы мы заботились о своем сознании не лучше, чем о сердцах.

Многие убеждены в том, что сейчас мы живем во времена наибольшего стресса. Технологии, которые во многом сделали нашу жизнь проще, вместе с тем, похоже, породили свой собственный кризис. Соцсети, по идее, должны бы нас объединять, но порой кажется, что им гораздо лучше удается распространять ложную информацию и создавать воинствующие и враждующие между собой группировки. Автомобили должны были бы облегчать нам передвижение, однако из-за этих самых машин города отстраивались таким образом, что в итоге все стоят в бесконечных пробках. Здравоохранение продлевает нам жизни, но все чаще доводит людей до финансовой катастрофы. Мобильные телефоны нужны для того, чтобы никогда нигде не потеряться, но, будучи постоянно на связи, мы то и дело выпадаем из окружающей действительности.

Многие называют наше время веком тревожности – при этом один ученый заметил: «Неослабевающий стресс, кажется, особенно угрожает здоровью и благополучию населения западных стран»[396]. Американский философ Элвин Тоффлер диагностировал у современного общества «шок будущего» – состояние психики, в котором повинны «стресс и дезориентация, возникающие у людей, переживающих очень серьезные перемены за слишком короткое время». Это состояние повышенного стресса возникает из-за «калейдоскопически быстрой смены людей и мест, темпов технического прогресса и избыточного предложения продуктов потребления, возможностей для образования и источников информации». В своей книге «Шок будущего», написанной в 1970 г. в соавторстве с женой, с которой он не стал делиться авторскими правами, Тоффлер предсказал, какими будут многие причины шока будущего – например, интернет, антидепрессанты, исчезновение рабочих мест для синих воротничков и появление специалистов по информационным технологиям. «Шок будущего» наметил контуры того, что впоследствии превратится в щупальца нашего современного непреходящего экзистенциального страха.