Остров Камино - Джон Гришэм

– Ну, не знаю. У нас отличные отношения с ФБР. И с самого начала были превосходными. Мне кажется неправильным обойтись без него на данном этапе.

– Но юрисдикция ФБР не распространяется на Францию, – возразила Элейн. – Бюро придется привлечь местные власти, и мы потеряем контроль. Будет вовлечено много людей, и риски многократно возрастут. Один маленький промах, предвидеть который заранее не может никто, и рукописи исчезнут навсегда.

– А если рукописи снова окажутся у нас, то как отреагирует ФБР, когда все закончится? – поинтересовался Фарли.

Она улыбнулась и ответила:

– Я хорошо знаю Ламара Брэдшоу. Если рукописи будут надежно спрятаны в вашей библиотеке, а воры сидеть в тюрьме, он только обрадуется. Он не станет закрывать дело еще несколько месяцев, и, возможно, преступник все-таки совершит ошибку, но мы с Брэдшоу наверняка уже скоро встретимся в Вашингтоне и вместе выпьем, вспоминая это дело с улыбкой.

Карлайл посмотрел на Фарли и Кендрика и наконец произнес:

– Хорошо. Давайте продолжим без ФБР. А теперь деликатный вопрос о деньгах. Мистер Лэнс?

Генеральный директор откашлялся и сказал:

– Ну, мы на крючке на двадцать пять миллионов, но это в случае полной утраты рукописей. Сейчас ситуация несколько иная.

– Действительно, – согласился Карлайл с улыбкой. – Если у вымогателя все пять рукописей, то арифметика тут простая. Всего двадцать миллионов. Сколько вы готовы дать от общей суммы?

– Половину, и ни цента больше, – решительно заявил Лэнс.

Половина была больше, чем надеялся Карлайл, но, являясь представителем академических кругов, он не знал, как торговаться с многоопытным руководителем страховой компании. Посмотрев на Фарли, он распорядился:

– Устройте вторую половину.

11

По другую сторону улицы Сен-Сюльпис и менее чем в сорока футах от входной двери книжного магазина Гастона Шапеля располагался отель «Пруст», занимавший старое четырехэтажное здание с тесными номерами и единственным лифтом, едва вмещавшим одного взрослого с багажом. Пользуясь поддельным канадским паспортом, Брюс снял номер на третьем этаже и заплатил за него наличными. В окне он установил маленькую камеру, направленную на вход в магазин Гастона. Сигнал с изображением передавался в режиме реального времени на его смартфон, с экрана которого он не сводил глаз в номере отеля «Делакруа» на улице Сен за углом. Ноэль следила из номера в отеле «Бонапарт». На кровати рядом лежали пять рукописей, разложенных по разным сумкам и пакетам.

В одиннадцать утра она вышла из номера с хозяйственной сумкой и попросила на стойке регистрации, чтобы горничные не заходили в номер и не беспокоили ее спавшего мужа. Затем она покинула отель, перешла через дорогу и остановилась у витрины бутика. Брюс прошел мимо и, не останавливаясь, взял у нее сумку. Ноэль вернулась в свой гостиничный номер, чтобы сторожить оставшиеся рукописи и следить за происходящим в магазине Гастона.

Брюс направился к фонтану перед церковью Сен-Сюльпис и, смешавшись с толпой туристов, погулял по площади, стараясь внутренне подготовиться к тому, что его ждало впереди. Предстоящие часы резко изменят его жизнь. Если он попадет в западню, то его отправят домой в цепях и засадят на несколько лет. Но если всё пройдет гладко, он станет богатым человеком, и знать об этом будет только Ноэль. Он побродил по улицам, постоянно петляя, дабы лишний раз убедиться, что за ним нет слежки. Наконец настало время совершить обмен.

Брюс вошел в книжный магазин и увидел, что Гастон разглядывает старый атлас, делая вид, будто занят, но на самом деле следил за улицей. Клиентов не было. Помощнику он дал выходной. Они прошли в его заваленный бумагами кабинет в задней части магазина, где Брюс достал кедровый ящик, из которого извлек архивный футляр.

– Первая рукопись. «По эту сторону рая».

Гастон осторожно коснулся верхнего листа и сказал по-английски:

– На мой взгляд, все в порядке.

Брюс вышел из кабинета, закрыл за собой входную дверь в магазин и, окинув взглядом узкую улочку, с беспечным видом зашагал прочь. Ноэль, следившая в отеле «Пруст» по экрану смартфона за изображением с камеры, не заметила ничего подозрительного.

Используя предоплаченный мобильный телефон, Гастон набрал номер нужного банка «Креди Сюис» в Женеве и сообщил, что первая поставка благополучно завершилась. По указанию Брюса, деньги должны были поступать на специально открытый в цюрихском банке «АГЛ» счет на предъявителя, а оттуда сразу переводиться на другой анонимный счет уже в люксембургском банке.

Брюс вернулся в свой гостиничный номер, открыл ноутбук и получил по электронной почте подтверждение двух денежных переводов.

Перед магазином Гастона остановился черный «Мерседес», и из него вышел Томас Кендрик. Он зашел внутрь и почти тут же вернулся с рукописью в руках. После чего сразу направился в свой офис, где его с нетерпением ждали д-р Джеффри Браун и еще один библиотекарь из Принстона. Они открыли футляр, и при виде рукописи не могли сдержать слез радости.

Требовалось проявить терпение, однако ожидание было настоящей пыткой. Переодевшись, Брюс отправился на долгую прогулку. В кафе на открытом воздухе на Рю-дез-Эколь в Латинском квартале ему с трудом удалось впихнуть в себя салат. За два столика от него села Ноэль и заказала кофе. Они не подавали вида, что знакомы, и вскоре он ушел, прихватив по дороге рюкзак, который Ноэль положила на свободный стул рядом. Через несколько минут Брюс снова оказался в магазине Гастона и с удивлением увидел, как тот разговаривает с клиентом. Брюс направился в кабинет, где положил рюкзак на письменный стол. Когда Гастон освободился, они вместе открыли второй кедровый ящик, и перед их глазами оказалась вторая рукопись с неразборчивым почерком Фицджеральда.

– «Прекрасные и проклятые». Опубликовано в 1922 году и, возможно, его самое слабое произведение.

– На мой взгляд, все в порядке, – произнес Гастон.

– Звоните, – бросил Брюс и вышел.

Через пятнадцать минут денежные переводы были отправлены на соответствующие счета. Вскоре у магазина остановился все тот же черный «Мерседес», и Томас Кендрик забрал у Гастона вторую рукопись.

Третьим был опубликован «Гэтсби», но Брюс решил приберечь его напоследок. Его состояние благополучно росло, но он по-прежнему не чувствовал уверенности, что все пройдет гладко до самого конца. Следующая встреча с Ноэль состоялась в Люксембургском саду, где она ждала на скамейке в тени вяза. Рядом лежал коричневый бумажный пакет с названием пекарни. Для убедительности из него торчал конец багета. Брюс отломил его и, выбросив, направился к Гастону. В половину третьего он вошел в книжный магазин, передал своему другу пакет с остатками багета и рукописью «Ночь нежна», после чего ушел.

Брюс предусмотрительно решил подстраховаться и усложнить поиски получателя, если движение денег попытаются отследить, поэтому третий перевод отправился в филиал «Дойче банка» в Цюрихе, а оттуда на анонимный счет в лондонском банке. Когда переводы были подтверждены, цифра, в которую оценивалось его состояние, оказалась уже не семизначной, а восьмизначной.