Теория невероятностей - Виктория Ледерман

– Я пойду посмотрю, что там! – крикнул Веня и поспешил к стадиону, придерживая сползающие с переносицы очки.

– Зачем идти, если сверху виднее? – бормотал Матвей, забираясь все выше. Он видел, как рассеялась куча-мала на площадке и волна болельщиков, подгоняемая классными руководителями седьмого «В» и седьмого «Г», снова переместилась за ограждения. На площадке остались оба физрука, школьная медсестра и скорчившийся на земле игрок с эмблемой седьмого «Б» на спине. Матвей вытягивал шею и щурился, пытаясь определить, кому из команды так «повезло» – вылететь в самом разгаре матча, при счете девять-шесть в пользу «ашек». Да еще, похоже, с серьезной травмой. Он знал только одного подобного везунчика, но его кандидатура в данном случае явно отпадала.

Тем временем пострадавший поднялся с помощью Павла Анатольевича и медсестры, повернулся… и Матвей даже присвистнул от удивления: Добровольский! Это было неожиданно и почему-то неприятно, даже в какой-то мере обидно. Будто неудача другого Добровольского имела отношение и к нему тоже.

Практикант Егор Борисович, огромный как медведь, легко подхватил пострадавшего на руки и бегом потащил к школьному крыльцу. Пожилая медсестра едва поспевала за ними. Павел Анатольевич остался на поле. Когда вся троица скрылась в школе и на площадке возобновилась прерванная игра, к каштану вернулся Ватрушкин.

– Сильно он там кувыркнулся? – крикнул Матвей, осторожно спускаясь вниз.

– Не знаю, – ответил Веня, стоя под деревом. – Говорят, мяч в голову ударил, а потом он еще упал неудачно.

– Если мяч прилетел от Петрухина, то хана башке, сотрясение обеспечено. Слушай, а где Денисыч? Почему он даже не подошел к Добровольскому? Не похоже на него.

– А его и нет пока, по делам уехал. Он позже будет. Нашим классом на играх Егор Борисович командует.

– Тоже мне командир, никого запомнить не может. Ни одной фамилии не знает… Наши теперь впятером будут играть?

– Нет, Быстров вышел на замену.

– Быстров? Этот тормоз? Ну, теперь точно продуют.

– Еще многоборье впереди, так что шанс есть.

– Что еще за многоборье?

– Ну, разные соревнования, – стал объяснять Ватрушкин. – Бег на сто метров и на один километр, прыжки в длину с места, прыжки на скакалке, подтягивание на перекладине и так далее. На каждую дисциплину отобрали команду из нескольких человек, от двух до четырех – кто-то бежит, кто-то прыгает, кто-то подтягивается… Баранов вот должен был как раз подтягиваться на турнике, а сам не пришел, отравился. Добровольский согласился его подменить на эстафете, в паре с Долгих. А теперь и его нет.

Матвей вспомнил утренний разговор с Зотиковой о Баранове. Вот, оказывается, о какой замене она говорила. А он тогда и не вникал в их внутренние проблемы.

– Ну замените кем-нибудь другим, – сказал он. – Что, пацанов мало, что ли?

– Больше никто не подтянется двенадцать раз, – покачал головой Ватрушкин. – Только эти трое.

– Да ладно! – поразился Матвей. – Добровольский может подтянуться двенадцать раз?

– Может. Вообще-то норма десять. Но чем больше, тем лучше, выше балл своей команде.

Матвей хотел поинтересоваться, видел ли Ватрушкин это чудо своими глазами, но тут к школе подъехала машина скорой помощи.

– Наверно, к Добровольскому! – озабоченно сказал Веня. – Его что, в больницу повезут?

– Слышь, Ватрушкин, иди, покрутись там рядом, – попросил Матвей. – Разузнай, что и как.

– Ладно, – с готовностью отозвался тот и побежал к школьному крыльцу.

Ватрушкина не было довольно долго, за это время успел закончиться матч по пионерболу. Седьмой «Б» проиграл со счетом пятнадцать-семнадцать.

– Вот лузеры! Какие-то несчастные два мяча не смогли отыграть! – с досадой воскликнул Матвей и отвернулся от стадиона, чтобы не видеть понурых игроков, гуськом плетущихся с волейбольной площадки. Седьмой «А», напротив, скакал по полю с дикими воплями, приплясывал и обнимался. Матвей вдруг подумал, что сейчас, здесь же, за невидимой стеной, закончился еще один матч по пионерболу. В его настоящей реальности. Интересно, с каким счетом? Ведь в той вероятности нет Милославы, да и сам Матвей не стал бы играть, даже если бы находился там. Повлияло ли их отсутствие в команде на результат игры? А может быть, и в той вероятности седьмой «Б» продул, да с еще более позорным счетом?

Наконец на школьном крыльце показались два медика. Добровольского с ними не было. Врачи запрыгнули в машину, и она почти бесшумно укатила со двора.

– Значит, ничего страшного, жить будет, – констатировал Матвей и выдохнул с облегчением. Ему не хотелось, чтобы двойник серьезно пострадал. Как ни крути, они с ним – один и тот же человек, только в разных вариантах. А другую версию самого себя тоже почему-то жалко.

Вернулся Ватрушкин и доложил, что никаких переломов нет, только растяжение и ушибы. Ногу крепко забинтовали, уложили пострадавшего на кушетку в медкабинете и категорически запретили вставать. Через два часа можно вызывать родителей и транспортировать его домой.

– А если родителей нет в городе? Кто будет транспортировать? – поинтересовался Матвей.

– Сказали, что после спартакиады решат этот вопрос. Если Олег Денисович не появится, то Павел Анатольевич отвезет.

– Голова-то как, цела?

– Подозрение на сотрясение. Ему какое-то лекарство вкололи, наверное, спать будет. За ним там Эмма Александровна наблюдает. Ну что наши? Выиграли?

– Ага, как же! Продули! Разнесли их «ашки» в пух и прах. А я что говорил? С тобой или без тебя – без разницы, все равно игру слили.

– Значит, теперь все зависит только от многоборья.

– Почему?

– Ну смотри: было три игры. В баскетбол мы выиграли, в футболе ничья, в пионербол проиграли. Теперь у нас снова равные баллы, и все решит многоборье, – пояснил Веня. – Ну что, уходим?

– А куда торопиться? Времени у нас полно. Давай уж досмотрим, чем дело закончится. Лезь ко мне, отсюда хорошо видно.

– А как? Тут высоко, я не достану.

– Ладно, сейчас слезу, помогу.

Матвей по-обезьяньи ловко спустился по веткам и спрыгнул на землю. Когда он стоял возле ствола с Ватрушкиным на плечах и пытался его подсадить на нижнюю ветку, за спиной вдруг раздался удивленный голос:

– Ну просто акробаты! Браво! Бурные аплодисменты!

Матвей пошатнулся от неожиданности и чуть не сбросил с себя Ватрушкина. Потом осторожно повернул голову и через плечо взглянул на говорящего. Хотя и без того уже знал, кого увидит. Голос Олега Денисовича не узнать было невозможно.

– Добровольский, дружище! Ну и напугал ты меня! – воскликнул классный руководитель, снимая Веню с его плеч. – Мне сказали, ты разбился в лепешку и еле дышишь. Я на всех парах лечу в школу проведать больного, а он, оказывается, живой и здоровый, цирковыми трюками занимается.