Ночь триффидов - Саймон Кларк

— Керрис Бедеккер?! Значит, она…

— Одна из нас, — кивнул Гэбриэл и криво улыбнулся. — Но я до вчерашнего дня об этом ничего не знал. А она не знала, что я тоже шпион. Шпионаж. — Он покачал головой. — Старая и очень грязная игра.

У меня мгновенно возникло горячее желание задать ему сотню, нет, тысячу вопросов, но времени не было.

— Держись крепче, — сказал я, подавая рукоятку управления от себя, — мы идем вниз.

После спасения оставшихся в живых пассажиров «Титаника» Рострон — капитан парохода «Карпатия», — рассказывая о самоубийственной гонке своего судна через скопление льда, произнес следующие слова: «Увидев утром ледяные глыбы, которые мне удалось благополучно миновать ночью, я содрогнулся. В ту страшную ночь у меня появилось ощущение, что на штурвале, помимо моей, лежит еще чья-то рука».

Мной, так же как и Ростроном, овладело это необъяснимое чувство. Я вел машину сквозь тьму все ниже, ниже и ниже, не упуская из поля зрения хвостовые огни летящих впереди самолетов. По обеим сторонам реки возвышались гигантские утесы, по воде, словно призраки, бежали лунные дорожки. Скорее всего это было лишь движение воды от винтов летящего низко самолета, но подвижные светлые пятна на темной поверхности производили жутковатое впечатление. Кроме того, они таили в себе вполне реальную опасность, так как я поймал себя на том, что вместо того, чтобы посвятить все свое внимание пилотированию, слежу за этим призрачным бурлением. В конце концов я заставил себя сконцентрироваться на хвостовых огнях ведущих. Если я буду лететь слишком далеко, то потеряю их. А если слишком близко, то просто протараню.

Нервы были на взводе, как часовая пружина. Самолет вели не только все мои пять чувств, но и подсознание. Я ощущал балансировку машины, слышал звук двигателей, следил за дисками приборов, стрелками и самолетами за стеклом кабины. Я принюхивался к запаху топлива и ощущал под пальцами тепло рукоятки управления. Долина реки сузилась, а и без того колоссальные скалы по ее берегам сделались еще темнее и выше. Казалось, кончики крыльев от них отделяют считанные сантиметры.

Ниже. Ниже. И еще ниже.

Я повернул тумблер, включающий огни индикатора высоты.

— О'кей, — сказал я Гэбриэлу так спокойно, что сам удивился. — Посмотри в зеркало. Видишь световые пятна на воде?

— Вижу.

— Скажи мне, когда пятна начнут сливаться в одно.

— Хорошо. Пятна сближаются, сближаются… подожди… похоже, остановились.

— Я снижусь еще чуть-чуть… продолжай наблюдать.

— О'кей.

— Скажи мне сразу, как только они сойдутся и начнут расходиться в противоположные стороны.

Я слегка уменьшил обороты, и гул двигателя стал заметно тише.

— Есть! — сказал Гэбриэл. — Пятна соприкоснулись. А теперь начали снова расползаться.

— Отлично. Буду держаться на этой высоте. Обязательно сообщи мне, если они разойдутся.

— Есть, сэр!

Таким образом, все три машины соскользнули глубоко в долину реки. Защищенные с обеих сторон утесами, мы, с точки зрения операторов радаров, летели под землей. В последующие пятнадцать минут полета волосы у меня встали дыбом, а тело покрылось холодным потом. Еще чуть ниже — и мы поднимем те еще брызги! Чуть вправо или влево — и мы, врезавшись в скалы, погибнем в пламени!

Именно в этот момент мной овладело весьма странное чувство. Мне стало казаться, что мы летим в недрах земли, следуя изгибам гигантских пещер. Впереди нас в небе я увидел зарево. Огни Манхэттена оказались даже ярче, чем я помнил.

— Пока все нормально, — пробормотал я. — Затемнения в городе нет — нас не заметили.

Огни города стали еще ярче, я увидел море автомобильных фар. Машины мчались по улицам города, который никогда не спит. Усыпанные бесчисленными огнями башни небоскребов тянулись к кроваво-красной луне.

Летящий впереди меня самолет резко пошел на снижение. Мгновение — и он сел на воду, подняв лишь небольшой фонтан брызг. Я резко сбросил обороты двигателей и спланировал вниз. Приводнение получилось на редкость удачным.

— Мы сели, — без всякой необходимости объявил я. — Будем надеяться, что подход остался незамеченным.

— Нью-Йорк населен людьми, которые смотрят в центр города и не оглядываются по сторонам. Слышать они нас тоже не могли. Все эти машины производят слишком много шума. Отличный полет, Дэвид! — Гэбриэл широко ухмыльнулся.

— Это еще не конец. Я успокоюсь, только когда самолет окажется не на виду у публики.

Чуть прибавив обороты, я повел машину по маслянистой поверхности воды. Моторы гудели едва слышно. Плана дальнейших действий я не знал и строго следовал инструкции — двигаться в кильватере ведущего гидроплана.

Тело снова покрылось холодным потом. Огромная летающая лодка служила прекрасной мишенью. Я напряженно ждал, что в любой момент из темноты в нас ударит луч прожектора, за которым последует ливень пуль из крупнокалиберных пулеметов.

Но мне оставалось только тащиться в хвосте двух первых самолетов. Двигатели работали на самых низких оборотах, к берегу мы приближались ужасающе медленно. Когда я уже начал подозревать, что мы попали в ловушку, передовой самолет внезапно повернул налево и увеличил скорость настолько, что за его поплавками возникли расходящиеся валы.

Гидроплан двигался в направлении выступающего в реку огромного, похожего на округлый холм здания. В передней стене распахнулись створки огромных ворот, и мгновение спустя первый самолет скрылся в недрах рукотворного холма. Второй без задержки последовал за ним. Я прибавил обороты двигателей, и машина быстро заскользила к зеву ворот. Оказавшись под прикрытием стен, я вырубил двигатели. Самолет по инерции заскользил к берегу.

Свет ярких ртутных ламп заливал огромное помещение, люди на пирсах, приняв швартовочные концы, подтягивали самолеты к месту стоянки. Эта гавань совершенно не походила на импровизированный док.

Взглянув на стены, я понял, где мы оказались. Под слоем многолетней грязи можно было рассмотреть цифры и надписи: «Только для членов экипажа», «Иммиграционная служба», «„Океанский клипер“ — ресторан и бар», «Добро пожаловать в „Воздушный порт Риверсайд“». Над пирсами виднелись названия авиационных компаний: «Боинг», «БОАК», «Америкен Юнайтед Эрлайнс». Не было сомнения в том, что я оказался в настоящем аэропорту Нью-Йорка, обслуживавшем гидросамолеты до Великого Ослепления. Законсервировавшись во времени, словно муха в янтаре, он снова возвращался к жизни.

Морские пехотинцы быстро выгрузились из самолетов. Незнакомые мне люди в цивильной одежде начали выгружать взрывчатку и боеприпасы.

Я как раз проверял послеполетные показания приборов, когда перед носом моего самолета возник Сэм и жестом попросил меня открыть окно кабины.