Один день что три осени - Лю Чжэньюнь

зазоры между чертами были вполне себе явными, что облегчало задачу. Каждая из надписей состояла из четырех иероглифов, среди которых попадались достаточно навороченные; по количеству черт обе надписи были примерно равны, соответственно и времени на них требовалось примерно одинаково, поэтому Лао Цзинь колебался. Пока он колебался, во двор прошел какой-то человек; заложив руки за спину, он принялся внимательно рассматривать особняк; из первого дворика он прошел во второй, а потом и в третий; прошло довольно много времени, прежде чем он вернулся в первый дворик. Поначалу Лао Цзинь принял его за родственника Лао Цзина, поэтому особого внимания на него не обратил; но, заметив, что для того все здесь в новинку, Лао Цзинь понял, что этот человек посторонний.

– Посмотрели и уходите, я тут не хозяин, а наемный рабочий, вы, итак, уже тут задержались, хозяин узнает, боюсь, будет неудобно.

Человек еще раз окинул взглядом усадьбу и спросил:

– Я смотрю, этот особняк строился по тому же проекту, что и резиденция Ма в Аньяне?

– Я – плотник, а не строитель, в проектах не разбираюсь.

– Однако несмотря на сходство кирпичная кладка оставляет желать много лучшего. Только зря кирпич извели, а заодно и землю… Такое ощущение, что здешний хозяин полный невежда, – отметил прохожий.

– А вы, судя по всему, человек образованный?

– Образованный – громко связано, просто люблю ходить по достопримечательностям. Только что посетил древний ямэнь, смотрю – рядом новая усадьба, ворота открыты, я и зашел, уж извините, что побеспокоил.

С этими словами незнакомец направился на выход. Тут он заметил разложенные на земле надписи: «Богатство и знатность» и «Счастье и исполнение желаний» и приостановился.

– А это для чего? – поинтересовался он.

– Я – плотник, хозяин попросил меня сделать надпись для входа, надо выбрать из этих двух.

– Я, конечно, извиняюсь, что снова вмешиваюсь, но эти надписи, как и весь этот новодел, слишком уж банальны.

– Вот и мне так кажется, потому и выбрать не могу, я всю жизнь вырезаю эти иероглифы, уже и смотреть на них тошно, – откликнулся Лао Цзинь и тут же спросил, – уважаемый, вы – человек культурный, может, чего-нибудь подскажите?

– Я-то, может, и подскажу, но ведь ты – наемный работник, а значит сам себе не хозяин.

– Мне доверили самому определиться с надписью.

– Вот в чем состоит плюс невежества, – усмехнулся незнакомец, – Тогда, дай-ка мне подумать.

На какое-то время он погрузился в свои мысли, после чего вскинул голову и сказал:

– Сегодня утром я читал в поезде книжку, и мне там встретилась фраза, которая хоть и часто всплывает в разговоре, вдруг показалась мне оригинальной: «один день что три осени», это когда день, проведенный с кем-то в разлуке, приравнивается целым трем осеням. Сказанная близкому человеку, такая фраза воспринимается как самое дорогое сердцу откровение, когда одно слово стоит тысячи.

– Но подойдет ли эта фраза для надписи на дощечке? – спросил Лао Цзинь.

– В качестве вывески ее смысл, разумеется, поменяется: в таком случае правильнее будет говорить уже не об отношениях между близкими людьми, а об отношениях человека и определенного места, то есть один день, проведенный в этой усадьбе, превосходит три года проведенных в любом другом месте. Ну как, подходит?

Лао Цзинь даже прихлопнул в ладоши.

– Как глубоко, и звучит не избито, мне нравится, вот это я и выберу.

Когда незнакомец ушел, Лао Цзинь принялся вырезать на дощечке из финикового дерева фразу «Один день что три осени». На самом деле, Лао Цзинь решил вырезать эту фразу не потому, что она была глубокой по смыслу и оригинальной, глубина и оригинальность интересовали Лао Цзиня меньше всего. Главное, что эта надпись, если судить по количеству черт, по сравнению с надписями «Богатство и знатность» и «Счастье и исполнение желаний» была намного проще, соответственно и возни с ней было меньше. Раз уж хозяин усадьбы доверил ему выбор надписи, то он решил отказаться от прежних вариантов и вырезать фразу «Один день что три осени». Покончив с гравировкой, он пригласил Лао Цзина оценить работу. Лао Цзин, увидав дощечку, так и застыл на месте.

– С чего вдруг ты сделал такую надпись, мы же договаривались, что ты вырежешь «Богатство и знатность» или «Счастье и исполнение желаний»?

– Те надписи слишком избиты, а эта – нет.

Тут же Лао Цзинь изложил хозяину все то, что ему рассказал про фразу «Один день что три осени» незнакомец.

– Ее смысл придется каждому объяснять, а фразы типа «Богатство и знатность» или «Счастье и исполнение желаний» пусть и избиты, но всем понятны. Ты только все усложнил. Почему у меня не спросил?

– Так вы же сами сказали, что полагаетесь на мой выбор.

Лао Цзин не знал плакать ему или смеяться.

– Я же думал, что ты выберешь из тех двух вариантов, а тебя невесть куда занесло.

– Раз такое дело, дайте мне другую дощечку, и я сделаю новую надпись.

– Ладно, ладно, подумаешь вывеска, главное – чтобы что-то висело, не будем усложнять еще больше, – сказал Лао Цзин и добавил, – в конце концов, «Один день что три осени» тоже звучит неплохо.

– Так и есть, – облегченно вздохнул Лао Цзинь.

7

Узнав от Лао Фаня из деревни Тапу о том, что из сердцевины финикового дерева была сделана дощечка для вывески, а также о том, что в настоящее время эта вывеска украшает усадьбу Лао Цзина из уезда Танъинь, Минлян снова вызвал такси и прямо из деревни Тапу направился в Танъинь. Дорога из Тапу в Танъинь заняла у него больше трех часов. Приехав в Танъинь, Минлян навел справки и нашел дом Лао Цзина. Однако вместо усадьбы в традиционном стиле, о которой ему рассказывал Лао Фань, он увидел здание европейского типа. В пропускной у главного входа сидел пожилой охранник. Подойдя поближе, Минлян поприветствовал старика, тот вышел к нему и справился, чем может быть ему полезен. Минлян сказал, что хочет встретиться с Лао Цзином; старик ответил, что последний раз Лао Цзин находился здесь два года назад, тогда же все его семейство эмигрировало в Канаду, а особняк был продан Лао Чжоу из Танъиня.

– Но ведь усадьба Лао Цзина была построена в традиционном стиле? Как так получилось, что теперь это европейское строение? – спросил Минлян.

– А дело было вот как, Лао Цзин и правда построил китайскую традиционную усадьбу с внутренними двориками. Однако Лао Чжоу, коммерсант из Чжэнчжоу, понравилось место, но не понравилась усадьба; купив дом, он его полностью снес и на его месте отстроил вот это четырехэтажное здание в европейском стиле. Семья Лао Чжоу несколько дней назад уехала отдыхать на Хайнань, а меня по-соседски попросили присмотреть за домом.

Минлян тут же