Мир вне закона - Илья Новак

Целый блок стены неожиданно ушел вглубь и в сторону, открыв темный узкий лаз.

– В твою спину нацелены три стрелы и, клянусь слепой кишкой Его Боссовства, мы выстрелим, если ты…

Резко выдохнув, я нырнул головой вперед. Стрелы с треском ударились в стену над моим задом. Я потерял равновесие и повалился в лаз, ударяясь о выступы плечами и грудью, пополз, извиваясь как червяк и не видя ни зги…

Что-то схватило меня за щиколотки и потянуло вверх. Я стал брыкаться, но меня тянуло все сильнее и наконец, как пробку из узкого бутылочного горлышка, выпихнуло из лаза и, приподняв в воздухе, швырнуло на устланный соломой пол.

* * *

– А мне показалось, что-то мелькнуло за окном, когда мы вошли. Что-то такое чудное, с алыми полосками…

– Точно, Дрюм, детка, такой чудной полосатый глюк. Детка-глюк – ха-ха-ха!

– Очень смешно. Я не детка, понял?

Они стояли надо мной, все трое, тяжело дыша.

– Шибко прыткий, – заметил Дрюм. – Я и не знал, что в нашем клоповнике есть такие щели. Как это ты так быстро нашел одну из них?

Лежа на спине, я поднял ногу и лягнул Дрюма пониже живота. Нехорошо бить деток, но мне это доставило удовольствие. Он хрюкнул и упал.

– Пробей башку! – разъярился вдруг Советчик. –

Клок вырвав бороды, швырни в лицо!

А может быть, потянешь за нос?

Ложь забьешь им в глотку? —

Он орал все громче, словно намереваясь расколоть мне череп:

До самых легких?

Кто желает первым?! —

громовым голосом закончил Советчик, а потом что-то треснуло, и он смолк.

Я тоже разошелся и крикнул:

– Так кто хочет получить первым?

– Первый уже получил, – заметил Плутарх. – А щас ты получишь… – Он заехал мне ногой по ребрам.

Я скривился и умолк – вот и вся польза от поэзии.

– Вставай.

Глядя на заряженные самострелы в их руках, я тяжело поднялся.

– Руки за спину. Пшел к двери.

Я бы мог поспорить с ним, я бы мог даже поспорить с двумя – Дрюм пока в счет не шел, – но спорить с самострелами бессмысленно, и потому я подчинился.

– Дрюм, хватит плакать, – раздалось за моей спиной. – Пошли уже.

– А у меня еще и детей-то нет, – всхлипнул Дрюм. – И может быть, таперяча никогда и не будет…

– Будут у тебя детки, детка. В случае чего мы вот с Корчем тебе подсобим. Знаешь, чего его Корчем прозвали? Ежели не знаешь, так он тебе опосля расскажет. – Говоря все это, Плутарх связал мои руки за спиной и подтолкнул.

Мы пересекли коридор и стали спускаться по лестнице.

– Куда ведут? – пискнул Советчик. – Ты дальше не иди!

– На казнь ведут. Как я могу не идти?

– Этот паря таки двинутый. Сам с собой разговоры ведет.

– Насмешка недостойных над достойным…

– Точно.

– Чего ты сказал, Рыжий?

– Это я не тебе, Плутарх.

А ежели заманят вас к воде

или на выступ страшного утеса,

нависшего над морем, и на нем

во что-нибудь такое превратятся,

что вар лишит рассудка и столкнет

в безумие?..

– Да нет, меня вешать ведут. Что ты мелешь?

Мириться лучше со знакомым злом,

чем бегством к незнакомому стремиться.

– Ну что за ерунда, а? И вообще, успокойся. Кризисная ситуация миновала. Теперь мы вновь в ожидании кризиса – самого крупного и самого последнего кризиса в моей жизни.

Когда на суд безмолвных, тайных дум

я вызываю голоса былого, —

утраты все приходят мне на ум,

и старой болью я болею снова.

– В смысле, фактор-икс опять дает о себе знать?

В голове раздалось громкое «Уф-ф!», и Советчик провозгласил не то стихами, не то прозой:

– Клин клином вышибают.

– Это чего?

– Если я вас правильно понял, хозяин, на протяжении последнего времени вы поддерживали в крови определенное количество алкоголя?

– Ну, можно и так сказать.

– То есть, по сути, напившись в первый раз, вы потом не увеличивали этот процент, а лишь удерживали его на том же уровне. Как сейчас ваше состояние?

– Башка трещит, – признал я. – Во рту пересохло. И вообще муторно на душе.

– Правильно, это называется похмельем. Вы знакомы с концепцией похмелья?

– А это еще что такое?

– Чтобы, образно выражаясь, придавить винные пары в голове, чтоб организм, а вместе с ним и дефзонд вновь заработали на полную катушку…

Лестница закончилась, мы подошли к двери, из-за которой доносился приглушенный шум.

– Это, к сожалению, не стопроцентный выход, может и не сработать, но других вариантов я не вижу…

Я не заметил, чтобы кто-то толкнул ее, – мне показалось, дверь распахнулась сама собой. Я шагнул вперед.

– Так что же делать?

– Вам надо немедленно опохмелиться, хозяин.

Жаркий полдень Ссылки обрушился на меня вместе с гулом голосов не одного десятка людей, и сквозь этот гул как сквозь вату донесся голос Советчика:

– Немедленно выпить. Покрепче и побольше!

* * *

Солнце слепило глаза, толпа вокруг колыхалась, гул пуховой периной окутывал замковый двор.

– Выпить? – беззвучно закричал я. – Ты не мог сказать раньше? Где я, по-твоему, возьму сейчас выпивку?!

Наемники, давно переставшие обращать внимание на бессвязные реплики подконвойного, подталкивали меня в спину и переговаривались:

– Шик, да? Я давно обратил на них внимание. Вот это шузы…

– А как делить?

– Может, каждому по штуке?

– Дурачина ты, детка. Математик хренов… Нас же трое! Да и зачем тебе один шуз?

– Ну, э… Не знаю…

– Может, жребий кинем?

Я разинул рот и вновь беззвучно завопил:

– Так где мне достать выпивку? Отвечай!

Казалось, что весь замковый двор качается, как палуба корабля в бурю. Яркие краски, гул и близость смерти действовали одурманивающе.

Но это только вихрь

бессвязных слов…

– Отвечай!

Будь осторожен. Робость – лучший друг.