Медвежий ключ - Андрей Буровский

С людьми такого типа Гриша встречался, в том числе и на своем заводе. Главной отличительной особенностью таких людей было полное отсутствие личности. Они никакие. Они никто. Приходит начальник и говорит: «Ты должен!». И такой человек сразу понимает, что он должен. Такого призывают в армию, и такой принимает форму, которую от него требуют принять. А потом попадает в плен, и так же легко меняет форму, как надел на себя форму первый раз.

По опыту жизни известно, что такого приручить, подчинить себе совсем не трудно, а Гриша начал уже привыкать к долгим разговорам с Володей. Не Фура, конечно, но и не Васька: неглуп (расколол же Гришу, что никакой он не лесовод), имеет собственное мнение, временами интересно говорит. И — признает непререкаемое превосходство Гриши. Об этом последнем Гриша вроде бы и не думал… но в действительности оно оказывалось чуть ли не важнее остальных.

В общем, резать Вовку не хотелось, а возвращаться с ним в базовый лагерь — опасно. Позже Володя был, наверное, уверен — это он сам созрел для сложного, опасного разговора. Неизвестно, помнил ли он намеки «Александра Андреевича», его разговоры о том, что мол, все люди иногда оказываются не в своей роли, не на своем месте. Гришка ждал, и откровенно развлекался, давая Дягилеву шанс: начнет он разговор, пока не поздно — останется жить. Домашнее животное — это тоже по-своему полезно. Не начнет — Гриша вернется один.

И наступил неизбежный момент, у последнего костра перед возвращением в отряд:

— Скажите откровенно… Вы кто по профессии, Александр Андреевич?

— Такие вопросы, Володя, полагается дополнять еще и «Как вас зовут»…

— Скажите, пожалуйста, и это… А то вас по три раза приходиться Александром Андреевичем звать, пока вы услышите…

Рассказ Григория не имеет смысла приводить уже потому, что каждый, при хотя бы минимальной фантазии, может придумать не хуже. Главное — не был Гриша виноват ни в чем, кроме неосторожности, и что все хорошие люди проявляли к нему самое горячее сочувствие, в том числе и его старый друг Субботин. И уж конечно же, Субботин сам дал Грише свои документы, чтобы Гриша мог отсидеться в спокойном месте. Пусть побудет в экспедиции, пока не забудется, как Гриша совершенно случайно убил нехорошего, злого человека, которого многие хотели бы убить…

Реакция Дягилева даже разочаровала Гришку; в первую очередь потому, что все же он привык считать Володю человеком более умным. А Дягилев жадно глотал наживку, на глазах превращался в верного соратника, сторонника, приверженца. И уж конечно, он будет молчать о своих наблюдениях в маршруте. Впрочем, это уж такой типаж…

Решив маленькую шпионскую проблему, Дягилев захрапел, став беспомощным и отдавшись в полную власть Гришки, чем еще раз заслужил его презрение. Сам же Гришка, самозваный «Александр Андреевич», подбросил в огонь еще полено, налил себе крепчайшего чаю и глубоко задумался. До сих пор он считал, что уедет из Саян вместе с экспедицией… Теперь же, проведя неделю в первобытном лесу, Гриша вовсе не был уверен в такой необходимости.

Весь маршрут, восемь дней кряду, ему открывались просторы, которых и представить себе не мог городской мальчик Гриша Астафьев. Гриша чувствовал, какие невероятные перспективы возможны в этих краях для сильного человека, не связанного предрассудками; для истинно свободного человека.

На вершинах гор, в Саянах, можно было жить так свободно, как он даже и не представлял до сих пор! Степень свободы тут была во столько раз больше свободы горожанина, что Гриша буквально обалдел.

Раньше что была свободная жизнь? Это когда у тебя чистые документы, никто тебя не трогает и можно не очень утруждаться, добывая насущный хлеб.

А тут, в горных лесах, можно было, оказывается месяцами вообще не видеть ни одного человека!

Не то что начальника или мента, а вообще любого человека! Стоя на вершине хребта, Гриша видел на восемьдесят, на сто километров во все стороны, и мог пойти в любую точку этой колоссальной окружности без риска встретить хоть кого-то.

Свобода, когда людей вокруг вообще нет! В мире таежных избушек, кедров и троп можно оказывалось жить в мире с самим собой и с природой; жить, посвящая себя неторопливым размышлениям, а не дурацкой суете. Жить, каждый день делая буквально все, что тебе только хочется.

И еще одно, тоже важное… В лесной жизни таился вызов для сильного человека. Пространства надо было преодолевать, зверей стрелять, дрова заготавливать, уметь делать различнейшие вещи. Неумелого, физически хилого или глупого этот красивый, интересный лес довольно быстро убивал голодом, холодом, падающими деревьями, вольными дикими зверями. Только сильный человек, подчиняющий себе жизнь, мог существовать здесь, мог покорить пространство, открывшееся Грише с вершины хребта. Вот он и вызов! Саяны словно говорили Грише: «А ты можешь?». Предупреждали: «Слабакам тут нет места!». Пугали: «Много таких приходило сюда… Ты не встречал их костей под кедрами, возле звериных тропок? Подумай, оцени себя еще и еще раз…». Гриша готов был принять вызов.

В лесной жизни Гриша видел два существенных минуса: отсутствие книг и собеседников, это раз. Необходимость добывать еду тяжким трудом, это два. Улицы городов запружены левым народом, который вообще ни к черту не нужен, каждый в городах под контролем, но и белые булки там продаются на каждом перекрестке, а заработать на них не очень трудно.

Вот в тайге приходится трудиться…

Но нет препятствий непреодолимых! Время от времени можно выходить из тайги, общаться с кем-то… А если в тайгу можно привезти на машине и принести в рюкзаке триста килограммов продуктов, то можно привезти столько же книг. Надо только хорошо подумать, как все это лучше организовать, и только.

Результатами маршрутов начальство осталось довольно: ведь Дягилев собирал гербарий и определял бонитет и типы леса — а такую работу вполне мог выполнить и один человек. Гриша же начал реализовывать свой план.

— Виктор Сергеевич… Мы с Дягилевым нашли другую избушку, отсюда день ходу. От нее куда удобнее изучать верхние части хребтов, не надо так далеко идти. Крыша провалилась, избушка довольно ветхая… Но ведь нам и не нужно зимовать тут зиму! А до морозов избушка вполне даже сойдет…

— А что? Совсем неплохая мысль. Давайте посмотрим, какие маршруты лучше закрывать оттуда.

Достали карту, определились с маршрутами, назвали сроки исполнения и килограммы продуктов. И все, и на законнейшем основании все четверо за два дня перенесли большую часть продовольствия и снаряжения в эту новую избушку.

Была у Гриши и еще одна причина переселиться в эту избушку: судя по всему, ее давно забросили, а может быть, охотники про нее и не знали. Никому и в голову не придет искать здесь того, кто в той избушке поселится…

Но эту часть своей аргументации Гриша, конечно же, не стал освещать положительному Виктору Сергеевичу.

Где-то далеко, в какой-то совсем другой жизни, шли в школу первоклассники с букетами, выкатывались арбузы на сибирские прилавки, кончалось время отпусков, и уже не все садоводы ночевали в своих дачных домиках из-за начавшихся заморозков. Но это — где-то страшно далеко, и главное — в какой-то совсем другой жизни.