Прятки на осевой - Владимир Васильев

Кекс совладал с лицом и напоказ клацнул зубами.

— Тараненко на месте? — обратился Покатилов к воякам.

— На месте, — заверил один из них. — Провести?

— Проведи. Флэш, ты со мной. И вы двое тоже. А вы оставайтесь, если что — связь на восьмом канале.

— Да, босс, — кивнул один из остающихся.

«Стало быть, рации у них есть, — подумал Кекс. — И на запросы Тараненко они не отвечали с определенным умыслом. Чтобы наш визит состоялся, к примеру».

На обратном пути Кекс отметил, как Покатилов с подозрением покосился на все ту же ровную плешь чуть в стороне. Не утратил, стало быть, босс сталкерской сноровки! Зона, конечно, сильно изменилась за последние годы. Но основы сталкерского ремесла остались прежними. Если шастал здесь — на всю жизнь навыки въедаются, палкой потом не выколотишь.

Расплескивая лужу в капонире, добрались до входного люка, при их приближении предупредительно распахнутого. Покатилов первым уцепился за поручень, пару раз стукнул ботинками о ступеньку, сбивая налипшую грязь, и поднялся в отсек.

— Не ожидал увидеть вас здесь! — произнес Тараненко, едва Покатилов оказался внутри. — Совершенно не ожидал! Не страшно?

— Я, между прочим, в прошлом сталкер, — буркнул Покатилов. — Смею надеяться, не из худших, раз выжил.

— А нельзя ли узнать ваш сталкерский псевдоним? — поинтересовался Тараненко. — Или это тайна?

— Не тайна. Когда-то меня звали сталкер Лось. Полагаю, за телосложение. Пока Кардан не нарисовался, больше меня сталкеров просто не было. Даже Гупи был лохлипче. Так что трепещи, наука. — Покатилов повертел головой, оглядываясь.

У дальнего борта двое солдат как раз организовывали столик. Тараненко приглашающе повел рукой:

— Ну, что ж, добро пожаловать, сталкер Лось! У нас тут скромно, по-полевому, но кое-что всяко найдется.

Посреди стола уже возвышалась бутылка коньяку, а Середа сноровисто расставлял на подстеленные салфетки парадные стаканы из небьющегося стекла.

Покатилов с интересом воззрился на выпивку.

— От коньяку не откажусь. Но сначала, Максим, нацепи-ка какой-нить плащик и пойдем прогуляемся. Да без охраны.

Тараненко напрягся; это было отчетливо видно. Он лихорадочно что-то соображал и высчитывал в голове, а Покатилов с интересом наблюдал за ним, сузив глаза до едва заметных щелочек.

— Х-хорошо, — наконец согласился Тараненко. — Сейчас. Если вдруг что — нас прикроют огнем, тут пушечка отличная.

— Не боись, наука. Я ещё не забыл, с какой стороны у автомата приклад.

Тараненко шепнул что-то одному из солдат, и тот принес из багажника брезентовый плащ-пыльник и резиновые сапоги.

— Ребятам кофейку предложите, а то наш термос уже давно дно кажет, — попросил Покатилов, отойдя к самому люку. Через несколько секунд он уже был снаружи.

Тараненко тихо выругался, набросил плащ, вскочил в сапоги и тоже покинул вездеход.

Кекс чувствовал, что и его, и Психа Покатилов тоже скоро вызовет прогуляться, поэтому раздеваться не стал, только автомат оставил в углу, где обосновались Псих с Батоном, а сам подсел к столику, где угощали бойцов Покатилова. Может, военсталкеры и недолюбливали вольных, с гостеприимством тем не менее у них все было нормально: и кофе сообразили, и печенюшек каких-то, и даже коньячку. Правда, ту бутылку, что предназначалась Покатилову, прибрали, выставили другую, попроще. Оно и понятно, та небось из личных запасов Тараненко, начальственная.

Покатиловские орлы от чистого коньяку отказались, но в кофе капнули охотно. Очкарик Флэш наотрез отказался даже от капель в кофе. Кекс отказываться не собирался, ему, а также Психу и Батону, щедро плеснули в железные кружки. Вояки Тараненко также предпочли всего лишь облагородить коньяком кофе (служба, ничего не попишешь, тем более и офицер ихний то и дело рожу из кабины высовывал). Зато Сиверцев, научник, которого Кекс в окружении Тараненко вообще не помнил, ломаться не стал и охотно принял кружку с дозой коньяку.

Чокнулись, причастились.

Кекс сразу раздобрел — после нескольких дней напряжения чувствовать себя в практически полной безопасности было очень-приятно. Сиверцев, которого, как оказалось, звали Ваней, тоже довольно жмурился после коньяку, словно хорошо отожравшийся и отоспавшийся котяра. Бойцы Покатилова о чем-то болтали с военными Тараненко — о чем-то своем, тактически-специфическом, Кекс послушал с полминуты и скис. Батон, наоборот, сидел рядом с ними и жадно внимал. Псих, позевывая, косился на спальники в углу и видимо, размышлял, не поспать ли еще.

— Слушай, Ваня, — принялся расспрашивать Кекс. — Ты ведь обычно в «Ать-два» заседаешь, верно?

— Есть такое, — подтвердил научник.

— А с кем из тамошних дружбу водишь? Вроде бродяги о тебе хорошо отзывались. Только не помню, кто именно.

— Полоз, наверное, — сказал Сиверцев и вздохнул. — Говорят, вы его нашли пару дней назад.

— Нашли… — подтвердил Кекс. — Он был твоим другом?

— Другом — вряд ли, — Сиверцев покачал головой. — Ни в Зоне, ни рядом у меня настоящих друзей нет. Приятелем Полоз был, собутыльником — тоже. Но все равно жаль его. Ни за что сгинул. Давай помянем, что ли?

Глотнули, не чокаясь.

— Такая уж сталкерская доля. — Кекс говорил, глядя в уже почти пустую кружку. — Сегодня собутыльник, а завтра сообщат: гикнулся, мол, сталкер такой-то. А могут и не сообщить. Сколько нашего брата просто ушло в Зону, и ищи-свищи. Никаких следов не осталось.

Сиверцев не ответил, только в очередной раз вздохнул.

— А здесь ты как оказался? Ты ж вроде не у Тараненко работал, а где-то в лабораториях.

— Было дело, — закивал Сиверцев. — Четыре года в микроскоп глядел, даже по выходным. А пару дней назад — трах-бах, и Тараненко забрал меня к себе. Я первый раз в Зоне. Если, конечно, это считается — на броневике покататься.

— Ничё, — заверил Кекс. — Для начала оно даже лучше. Никуда не влезешь сдуру. Больше половины новичков гробится в первые же выходы, даже если идут с тертыми бродягами.

Сиверцев поглядел на Кекса большими и грустными глазами и снова промолчал. Хотя явно хотел сказать что-либо о методах тертых бродяг, которые зеленых новичков обыкновенно посылают вперед, а сами потом идут по трупам. Что термин «отмычка» возник отнюдь не на пустом месте.

Но Сиверцев не сказал ничего. Может быть, боялся, может быть, просто не хотел с ходу портить отношения. Кекс прекрасно чувствовал его настроение, потому что не первый год имел дело с новичками, а кто плохо чувствует новичков, тот редко становится сталкером-вожаком. И ещё ему отчего-то очень захотелось доказать Сиверцеву, что он, Кекс, не такой. Не такой холодный убийца, каким был тот же Басмач.

— Я своих молодых берегу, — хмуро сообщил Кекс научнику. — Кого хочешь спроси, у меня последнее чепе хрен знает когда было. Вон тот белобрысый, Батоном кличут, — уже год со мной ходит. Так что не все из наших молодняк гробят.