Три жизни Тани - Валентина Елисеева

— Эй, не сдохла пока?

— Не видишь что ли, как глаза в полутьме горят? — фыркнул спасенный Таней мужчина, появившийся за спиной своего дружка. — Эта псина не сдохнет, она нам кучу кредитов принесёт, да, красавица? Бирс, глянь-ка на системнике, что это за порода, а то я уж не помню их все.

Бирс поворчал, но вытащил из заднего кармана штанов небольшой планшет и развернул над ним виртуальный экран. Навёл экран на сумрачно молчащую неподвижную Таню и сделал снимок. Прибор тихо засвистел, и по экрану побежали строчки и лента небольших снимков похожих на Таню собак.

— Ого! Смотри, за сколько кредитов таких сук продают!!! — заорал тот, что поймал Таню. — Я говорил тебе, что дорогая это тварь, говорил?!

— Да, с этой псиной ты не промахнулся, — вынужденно согласился сиплый пьяница. Он с новым интересом осмотрел Таню и милостиво изрёк: — Живи пока, может и удастся тебя какому-нибудь богатому идиоту сбагрить. Слушай, Болтер, здесь она может шкуры погрызть и припасы наши изгадить, надо её куда-то подальше отселить.

Танин похититель задумчиво пожевал толстые губы, осматриваясь в захламленном, тускло освещенном тесном помещении. По итогам долгих раздумий он озвучил очевидное:

— В трюме свободного места нет.

— Мож, в каюту свою её возьмёшь? — хохотнул Бирс.

— Больно надо, — скривился Болтер, — терпеть не могу всяких живых тварей, мне шурхов с лихвой хватает. В тамбуре при входе её приткнём.

— Неудобно, под ноги лезть будет. В клетку бы её посадить, тогда и в тамбуре можно. Где-то у нас валялась старая клетка — помнишь, мы живого волка как-то под заказ ловили, для звериных боёв?

— Точно, была клетка, — оживился Болтер.

Типчики перерыли полтрюма и вытащили клетуху размером два на два метра и высотой чуть более метра. Высокий пропойца вооружился железной палкой, демонстративно показал её Тане, чтоб не рыпалась, и ухватился за цепь, снятую с кольца в стене. Пузатый Болтер поволок клетку в дверь, ведущую в жилые помещения небольшого корабля, и вскоре Таню заперли в этой сварной металлической клетке, пристроив в углу напротив входного люка. Вскоре над люком загорелась красная сигнальная надпись, весь корабль затрясся, как в лихорадке, низкий гул известил о включении двигателей. Неприятные ощущения от перегрузки, несколько мгновений невесомости — и Таня поняла, что покинула мир Маэль, направляясь неизвестно куда с двумя весьма сомнительными личностями.

Жизнь Тани превратилась в череду совершенно одинаковых и беспросветных дней. Из клетки её не выпускали. Пол в клетке раз в день чистил робот-уборщик, имеющий вид небольшого, круглого и плоского, пылесоса на колёсиках. Это чудо технической мысли при столкновении с клеткой становилось на ребро, проскальзывало между прутьев и начинало с урчанием поглощать всё, что находило в клетке, пока Таня перебегала из угла в угол, утаскивая с собой глубокую миску с драгоценным запасом воды. Затем робот прежним манером покидал клетку и отправлялся наводить порядок на остальной территории корабля, действуя каждый раз совершенно одинаково, по однажды заданному ему алгоритму. Бирс и Болтер внимания на Таню не обращали вовсе, будучи заняты своими делами: первые три дня после отбытия с Маэль они беспробудно пили, доверив полёт корабля системе автоматической навигации, а на четвёртый день вынужденно отставили бутыли со спиртным, поскольку система сообщила о скором приближении к месту назначения. Для Тани четвёртый день отличился от трёх первых тем, что в этот день её опустевшую миску наполнили свежей водой и не забыли покормить: угрюмый, страдающий от похмелья Болтер молча швырнул ей под лапы кусок непонятной субстанции странного розового цвета.

Вчера Таня весь день мучилась от жажды, пока пьяницы-браконьеры сидели в кубрике, трепали языками, ведя «философские» разговоры «о жизни» и игнорируя её отчаянный лай, поэтому первым делом она взахлёб напилась воды. Муки голода вынудили её прожевать и проглотить розовое нечто, опознанное нюхом как стопроцентно синтетический продукт.

Собачье чутьё прозрачно намекало, что это употреблять в пищу не следует, но голод — не тётка, и Таня съела всё, что выдали. К её удивлению, ей не стало плохо, только ощущения в животе долго были неприятными — будто тяжелыми камнями желудок набили. Но сильный собачий организм переварил и синтетику, что давало небольшой шанс на выживание в новых суровых реалиях. Однако, нужен ли ей этот шанс?

Вопрос: «Всякая ли жизнь стоит того, чтобы её прожить?», вновь встал перед Таней в полный рост, требуя ясного ответа. Осуществившаяся мечта о встрече с людьми превратилась в кошмар, Таня теперь не то что надеялась доказать свою разумность — она панически боялась, что о её разумности случайно прознают! Два типа, в руках которых оказалась Таня, постарались бы по максимуму использовать в своих целях такой уникальный объект, как разумная собака, и её наверняка ждала бы участь ярмарочного уродца, потешающего невзыскательную публику. Хорошо, если бы её просто заставляли показывать балаганные фокусы, как дрессированную собачку, умеющую считать и понимающую речь людей, а могли бы и что похуже придумать. При этом Таня не хотела задумываться, какими методами её «уговорили» бы на сотрудничество — знакомство с Хасом Набарром создало ей представление о приёмах негодяев.

Оставалась слабая надежда на то, что её купят более приличные люди, но из болтовни браконьеров, что она слышала все эти дни, Таня достаточно узнала о жизни во вселенной, чтобы осознавать призрачность своих надежд. Существовали миры «светлые» и «тёмные», которые практически никак не пересекались между собой, и маргинальные личности вроде Бирса и Болтера точно не повезут её в светлый мир. Собственно, Таня так поняла, что их просто не пропустили бы к светлому миру защитные системы, установленные всекосмической полицией, а вот в тёмных мирах никакой полиции и в помине не было…

Тёмные миры были населены миллионами таких же Бирсов и Болтеров, миллионами тех, кто ещё хуже Бирса и Болтера. Из пьяных речей браконьеров Таня узнала о существовании в темных мирах рабства и торговли людьми, о процветающем там насилии всех видов, о преступных синдикатах, заправляющих на таких планетах, о том, что в таких мирах «не вооружён» равнозначно «ограблен и убит», а «одинокая женщина на улице» означает «изнасилованная и растерзанная целой толпой».

Браконьеры трепались о том, как разживутся деньгами с маэлевского заповедника и купят себе на невольничьем рынке «хозяйку корабля». Слово «хозяйка» произносилось с гоготом и под звон стаканов, сопровождаясь обсуждением желаемой внешности этой «хозяйки». Бирс мечтал прикупить для них двоих молоденькую и свеженькую девочку, а Болтер нравоучительно толковал, что молоденькие все хлипкие и нервные, лучше купить постарше и формами посолиднее. Бирс возражал, что пышнотелые дорого стоят, на них большой спрос у всех космических странников, а самые дешёвые рабыни — худосочные и болезненные, но с тех толка мало. Таню тошнило от мысли, что мерзавцы впрямь накопят денег для такой покупки, и желала растерзать их голыми клыками. Впервые она не мечтала о том, чтобы вернуться в человеческое тело! Если попала в руки нелюдей, то лучше уж быть собакой. Глупой, неразумной собакой.