Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты - Диана Чемберлен

Пол подошел к другой стене мастерской и принялся рассматривать удивительные по красоте витражи.

– Твоя работа великолепна, Анни. Ты прошла большой путь.

– Я изменилась, Пол. Я уже не та женщина, с которой ты был когда-то знаком. Прошу тебя, не строй никаких иллюзий. Между нами не может быть никаких отношений.

– Только дружба.

– Нет. Это невозможно. – Анни понизила голос, и Пол сообразил, что в мастерской они не одни. – Между нами произошло столько всего, что мы не можем быть просто друзьями.

Пол подошел достаточно близко к ней, чтобы разглядеть морщинки в углах глаз и рта. Ему захотелось увидеть ее улыбающейся, услышать ее неподражаемый смех, который эхом отразили бы витражи.

– Я работаю в «Береговой газете» и пишу статьи для других изданий, – сказал он. – Я хотел бы написать о тебе статью для «Морского пейзажа».

– Не надо, – возразила Анни.

– Я уже говорил с издателем об этом. Прошу тебя, Анни. Это поможет мне сделать себе имя на новом месте.

Пол вздрогнул, когда у него за спиной скрипнула дверь. Он обернулся и увидел, что в мастерскую вошел высокий плотный мужчина с собранными в «конский хвост» волосами. Анни шагнула ему навстречу.

– Том, познакомься, это Пол Маселли. Он журналист и хочет написать обо мне статью для «Морского пейзажа».

– Здравствуйте, – Пол вежливо пожал Тому руку. Он с удовольствием подыграет Анни. Он будет делать вид, что они чужие друг другу, если она этого хочет.

– Что ж, вы не могли выбрать лучшей героини для своей статьи, – улыбнулся Том. – Анни у нас мастер на все руки. Что бы ни происходило в общественной жизни косы, эта женщина всегда во всем принимает участие. А насколько она талантлива, вы видите и сами. – Том продолжал говорить, подробно рассказывал о работе Анни, и Пол начал записывать что-то в блокнот. Анни села за рабочий стол и смотрела на мужчин. В ее глазах больше не было улыбки, в них появилась обреченность.

Пол и Анни встречались несколько раз, пока он готовил материал. Она рассказывала о дочери и сыне, об Алеке. Эти беседы стали питательной почвой для его одержимости ею. Пол направил фотографа к ней в мастерскую, попросил сделать десяток фотографий, куда больше того, чем ему требовалось для статьи. Но он хотел оставить часть из них для себя.

Он мог воображать, что Анни улыбается не в объектив фотоаппарата, а ему. Но в реальности она ему не улыбалась. Пол не сомневался, что Анни снова его хочет. Иного объяснения тому, что она боялась жить с ним рядом, он не находил.

Друзьями на косе Пол не обзавелся. Число знакомых росло, но ему не с кем было поговорить по душам, а Полу отчаянно этого хотелось. Рядом всегда была Оливия, готовая его выслушать.

Оливия. Как она терпела его все эти недели, месяцы, пока он не мог говорить ни о чем другом, кроме Анни?

Он был болен. Полгода спустя Пол ясно понял, что с ним случилось: навязчивая идея, лишившая его сна, самоуважения и жены. Несколько дней назад Гейб позвонил ему в гостиницу и рассказал о статье в «Береговой газете», в которой Джонатан Кремер обвинял Оливию в убийстве Анни О’Нил.

Пол всю ночь думал об этом и понял, что Кремер ошибся. Ему самому достаточно было вспомнить Оливию в дни крушения «Восточного духа», чтобы понять, насколько не прав коллега Оливии. Пол без колебаний доверил бы Оливии собственную жизнь и жизнь тех, кого он любил. У Анни было больше шансов на спасение, если ею занималась Оливия, чем в руках любого другого врача штата. Он осознавал это так же ясно, как чувствовал присутствие Оливии в этом книжном магазине. В те годы, когда они с Оливией жили в Вашингтоне, Пол не ощущал, что ему чего-то не хватает. С Оливией он был мужчиной, контролировавшим свою жизнь и своих демонов. И он благодарен ей за то, что она избавила его от одержимости Анни.

За заботу и любовь он отплатил жене холодностью, жестокостью, равнодушием. Он причинил ей боль. И теперь ее оскорбляет газета, в которой он работает, словно он сам продолжает мучить ее, даже находясь на расстоянии.

Пол посмотрел на часы. К тому времени, когда он вернется в свой номер, еще будет не поздно позвонить Оливии. Но для этого он должен уйти немедленно. Пол расплатился по счету и торопливо вышел в душную ночь.

Телефон зазвонил в десять тридцать пять. Оливия как раз намыливала голову в душе, но она замоталась полотенцем и вышла в спальню, чтобы ответить.

Она услышала голос Пола, а не Алека и на сотую долю секунды почувствовала разочарование.

– Ты вернулся?

– Нет, я звоню из вашингтонской гостиницы. Я возвращаюсь завтра.

Голос Пола звучал устало и немного напряженно.

– Как ты? – Оливия не могла не беспокоиться о нем.

Он помолчал немного, потом она услышала легкий смешок. Или Пол кашлянул?

– Физически абсолютно здоров. А в остальном – только сейчас начал ощущать, что последнее время был не в себе.

Струйка шампуня поползла по спине Оливии.

– О чем ты говоришь? – Взяв аппарат, она отошла к шкафу, достала еще одно полотенце и накинула на плечи.

– Мне звонил Гейб, мой коллега из «Береговой газеты». Он рассказал о той шумихе, которая поднялась вокруг смерти Анни. Мне очень жаль, Оливия. Я не подозревал, что работаю в бульварном издании. Возможно, если бы я не уехал, этого бы не произошло.

Оливия подошла к кровати, села.

– Ты тоже считал меня виноватой, – сказала она.

– В смерти Анни? Нет, Лив, ты не права. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы так думать. Я только не понимал, как ты вообще взялась ее спасать. Как ты могла работать, когда из-за Анни я вел себя как последний дурак? Но я знаю, что ты сделала все возможное. Прости, если я в чем-то обвинил тебя.

– Твои слова очень много для меня значат, – Оливия держала трубку обеими ладонями.

– Я много думал о нас, – признался Пол после недолгого молчания. – Здесь все напоминает о тебе, о нас. Сегодня вечером я заходил в книжный магазин Донована.

– Да? – Оливия сразу же вспомнила звуки и запахи их любимого места.

– Лучше бы мы никуда отсюда не уезжали. Нам было хорошо в Вашингтоне.

– Но мы же решили, что не хотим растить детей в столице, не важно, будут ли это наши собственные дети или приемные…

– Знаю, знаю. – Пол снова замолчал. Оливия слышала, как он вздохнул. – Мы можем встретиться, когда я вернусь?

– Разумеется.

– Я имею в виду настоящее свидание. Мы бы сходили куда-нибудь, познакомились заново.

– Буду только рада, – в голосе Оливии звучала такая же нежность, что и в голосе Пола.

– Я приеду около пяти.

– Я работаю до семи. – Оливия напряглась, ожидая выговора за то, что ее работа снова мешает их браку.