Путин и Трамп. Как Путин заставил себя слушать - Дэвид Корн

В последнюю минуту произошла небольшая заминка. На встрече руководителей Керри предложил придержать заявление до окончания предстоявшей ему встречи с Сергеем Лавровым в Лозанне, где он вновь должен был попытаться разрулить сирийский конфликт. Но Обама и другие хотели, чтобы заявление появилось в массмедиа немедленно. Публикация была назначена на пятницу, 7 октября.

7 октября началось с урагана, с самого настоящего урагана. Шторм категории 4, именуемый «Мэтью», разнес все и вся в Карибском море и теперь направлялся к берегам Флориды. Министр по внутренней безопасности Джей Джонсон находился в Белом доме, он вводил Обаму в курс мероприятий по подготовке к стихийному бедствию. Раздался телефонный звонок: кампания Клинтон просила провести брифинг для их кандидата. Конечно, подумал Джонсон; однако, справедливости ради, нужно предложить провести брифинг и для Трампа.

Вскоре после полудня он позвонил Клинтон из штаб-квартиры Федерального агентства по управлению страной в чрезвычайных ситуациях (FEMA). Клинтон задала несколько уместных вопросов, в том числе о каких-то заумных положениях Закона о помощи при стихийных бедствиях, который прошел, когда она заседала в Сенате.

После этого Джонсон позвонил Трампу, они поговорили. Позднее Джонсон назовет этот разговор «сюром».

Сидя у микрофона в своем офисе в Трамп-тауэре, кандидат был весьма общителен. «Привет, Джей, как вы там? — начал Трамп. — Вы делаете большое дело. Все говорят, что вы делаете важное дело». Джонсон рассказал кандидату в президенты о подготовке к наступлению урагана.

А потом Трамп спросил: «А что ты будешь делать после работы?» Джонсон ответил, что вернется в свою юридическую фирму в Нью-Йорке. «Когда все это закончится, почему бы тебе не приехать в Трамп-тауэр, мы бы пообедали вместе».

Джексон был озадачен. Трамп участвовал в президентской гонке. Если он победит, он будет сидеть не в Трамп-тауэре, а в Белом доме. «Есть несколько сценариев, — мягко заметил Джонсон, — по которым мы сможем пообедать в Вашингтоне, а не в Нью-Йорке».

«О, да», — согласился Трамп, как если бы он даже не рассматривал такую возможность. Помощники Джонсона, слушавшие разговор, не верили своим ушам. Казалось, что Трамп даже и не думал о том, что вообще-то может победить.

После того как Джонсон положил трубку, он вернулся мыслями к совместному заявлению, обвиняющему Россию во взломе сетей, которое они с Клэппером согласовали и которое должно было выйти в этот день. Офис директора национальной разведки заканчивал рассекречивание данных документа. Его должны были опубликовать через несколько часов, во второй половине этого же дня. Джонсон только что поговорил с обоими кандидатами в президенты. Он думал о странной таинственности этого момента. «Они не имеют представления, что за артобстел мы обрушим на них обоих», — думал он. Никогда еще в современной истории правительство США не обвиняло иностранную нацию во вмешательстве в американские политические процессы. Джонсон был убежден, что документ запустит мощную волну в медиа.

Он ошибался.

В то утро команда Клинтон по проведению дебатов устроилась в нью-йоркской гостинице «Дорал Эрроувуд» в Рай Бруке. Они намеревались провести с кандидатом подготовительную сессию, вроде репетиции, ведь через два дня Клинтон встретится лицом к лицу с Трампом во втором круге дебатов. Группа состояла из Дженнифер Палмьери, Джейка Салливана, Джона Подесты, Джоэла Бененсона, главного стратега кампании, многолетних советников демократов Рона Клэйна, Джима Марголиса, Манди Грануолд и других (Билла Клинтона не было). Трампа изображал Филипп Райнс, бывший давним воинственным и колким пресс-секретарем Клинтон в Государственном департаменте. Примерно к полудню приехала Клинтон, и началась работа.

Около 15 часов появились новости: Офис директора национальной разведки и Министерство внутренней безопасности выпустили заявление о том, что разведывательное сообщество было «уверено: российское правительство руководило недавними взломами почты частных лиц и организаций в США, включая политические организации». В заявлении отмечалось, что сброс украденных материалов через DCLeaks, WikiLeaks и Guccifer 2.0 «соответствовал методам и мотивации любой деятельности, руководимой Россией. Эта кража и разглашение были задуманы для вмешательства в выборный процесс в США». В заявлении утверждалось, что «только первые лица России могли разрешить подобные действия». Кроме того, говорилось, что «недавно в некоторых штатах наблюдались попытки сканирования и прощупывания компьютерных сетей, связанных с выборами, которые исходили главным образом с серверов, работавших под российской компанией. Однако у нас нет оснований вменить эту деятельность российскому правительству». Но из текста заявления становилось ясно, что разведсообщество подозревало: Москва превратила американскую избирательную инфраструктуру в мишень для своих кибератак.

Лагерь Клинтон был в восторге: хотя Белый дом и не предупредил их, заявление оказалось как раз тем, чего они так долго ждали. Наконец-то администрация Обамы подтвердила то, о чем кампания говорила вот уже несколько месяцев. «Казалось, что теперь можно будет поменять тон кампании», — сказал Бененсон. Наконец-то эта история попадет на передовицы газет и в прайм-тайм на телевидении, верили сотрудники Клинтон. Сама же Хиллари была настроена более скептически. Хотя она тоже радовалась выходу заявления, но сомневалась, что репортеры, освещающие ход кампании, уделят ему достаточно внимания.

В Бруклине советники Клинтон, не участвовавшие в подготовке дебатов, собрались в офисе Мука и позвонили работавшим на дебатах. Они договорились, что разработают заявление, в котором призовут Трампа признать российское вмешательство в выборы. После того как Трамп это сделает, штаб Клинтон намеревался обратиться к журналистам и обсудить дальнейшее развитие событий: помощники Клинтон полагали, что теперь у них появились веские основания требовать, чтобы СМИ больше не обращали внимания на дальнейшие сбросы электронной почты, а сконцентрировались на том, что клинтонцы считали настоящей злобой дня, — на российской войне против американских выборов 2016 года.

Напротив штаба Клинтон, на другом берегу Ист-Ривер, в Трамп-тауэре республиканский кандидат сидел в конференц-зале на двадцать шестом этаже со своими помощниками и тоже готовился к дебатам. Когда до них дошла новость о заявлении по России, они не обратили на него никакого внимания. «Это было совершенно неважно», — сказал Дэвид Босси, заместитель руководителя кампании. Тактика кампании заключалась в полном игнорировании российского сюжета: не нужно было подпитывать его своим вниманием, нужно было перекрыть ему кислород, всячески отмахиваться от него на публике. Кроме того, Трампу и его команде было о чем побеспокоиться, и куда более важном, чем эта история.

В самый разгар подготовительной сессии у Босси зазвонил телефон. На линии была пресс-секретарь кампании Хоуп Хикс. С просьбой прокомментировать готовящуюся публикацию ей позвонил Дэвид Фарентолд из Washington Post.