Ярлыки - Гарольд Карлтон

Филипп аккуратно переводил время всех встреч, которое называла ему Корал, а Жозефина что-то записывала в крошечную записную книжку. Корал заметила, что на разные дни уже были намечены встречи с журналистами «Вог», «Города и предместья», «Энди Уорхол».

— Главный прием я устрою у себя дома, — сказала она Филиппу. — Во вторник. Я пригласила восьмерых близких друзей — законодателей вкуса в городе. Приезжайте пораньше, Филипп, чтобы мы могли прорепетировать маленькую презентацию…

— Мы будем, — пообещал Филипп, его темные глаза сверкнули.

— Мы? — Она дотронулась до его руки. — Вы продолжаете говорить «мы»? Вы нигде не появляетесь без вашей ассистентки?

Он засмеялся.

— Я буду поддерживать с вами постоянную связь, — пообещала она и опять попыталась поцеловать его. Но он опять так повернул лицо, что она поцеловала воздух.

Она уехала из отеля в ярости. Он не может спать с этой женщиной, просто не может! Сестра она или нет, она крестьянка!

— Думаю, что они ближе, чем тебе кажется, — заметил Уэйленд, когда Корал позвонила ему, чтобы пожаловаться.

— Пусть она не попадается мне на глаза! — сказала Корал.

Вручение наград «Дивайн» устроили со всей пышностью, на которую были способны журнал и магазин. Прием происходил на четвертом этаже магазина, забитом журналистами и фотографами. Корал бегала на цыпочках в толпе, сворачивая шею, чтобы уследить, кто приезжает. Ровный шум иногда нарушался выкриками; воздух был тяжелым от запаха духов и сигарет.

— Вы знаете, что я обожаю в его одежде? — говорила одна светская дама другой. — Его швы! Его замечательные швы!

Уэйленд всем улыбался.

— Я думал, что его одежда не будет продаваться, потому что в ней все выглядят так, как будто они все еще в детском саду, — пробормотал он. — Но именно поэтому она и продается! Это как взгляд в будущее. Все в мини, одни ноги и глаза…

В конце концов, Корал одна вышла на сцену. Она была в сверкающем пурпурном платье от Ру, кончающемся на четыре дюйма выше колена, ее ноги были обтянуты блестящими чулками.

Все замолчали, и Корал начала:

— «Дивайн» присуждает эту награду модельеру, который изменил само направление моды! Филипп Ру сделал это в своей осенней коллекции. Я рада вручить вам эту награду, мосье Ру, за ваш талант в создании одежды для женщин и за то, что теперь мода уже никогда не будет прежней…

Она протянула ему бронзовую фигурку женщины, а Филипп, который уже поднялся на сцену, принял ее, целуя Корал в обе щеки. Аудитория аплодировала стоя.

— В этот момент она была ближе всего к нему, — комментировал позже Уэйленд.

Филипп произнес очаровательную речь.

— Своим успехом я обязан женщине, которая сделала для меня так много, — закончил он.

Корал, которая стояла сбоку, сделала шаг вперед, но почувствовала, как Уэйленд схватил ее сзади за платье и оттащил назад.

— Но… — Она повернулась к Уэйленду, и тут Филипп наклонился к первому ряду.

— Жозефина, — сказал он. — Поднимись!

Не веря своим глазам, Корал наблюдала, как Жозефина неловко поднималась по ступенькам на высоких каблуках, а на сцене схватилась за руку Филиппа.

— Я хочу воспользоваться моментом и объявить о нашей свадьбе, — сказал он.

— О Боже! — задохнулась Корал, но ее восклицание потонуло в буре аплодисментов.

— О, если бы у меня были слова, чтобы описать лицо Корал! — сказал позже Уэйленд. — Ее лицо было цвета ее платья!

Сжав губы, Корал кинулась в комнату, где переодевались модели, и взяла несколько таблеток у своей любимой манекенщицы Мэксин д'Арбевиль. Она проглотила их, запив бокалом шампанского, и побежала приветствовать гостей, по возможности избегая счастливой пары.

— Конечно, в конце концов, выяснилось, что она ему не сестра, — говорила потом Корал Уйэленду, — они просто кузены, целующиеся кузены.

— Трахающиеся кузены, я бы сказал. Жозефина Ру выглядит как женщина, которой всего мало. Эти глаза! Простая маленькая крестьянская девочка…

— Но именно они знают, как удержать мужчину. Ты видел те туфли, которые она купила? Она знает, как тратить деньги, которые он зарабатывает.

Вечер Корал в честь Филиппа был отмечен сотнями свечей, которые отбрасывали свой романтический свет на потолки в комнатах. Филипп приехал рано, вместе с Жозефиной. Как только они разделись, Корал шепнула Колину, чтобы тот увел Жозефину фотографировать.

На Филиппе был элегантный пиджак для обеда. Он выглядел очень красивым. Его волосы, слегка влажные, были зачесаны назад. Корал отметила, что он изменился. Все внимание было направлено на него. Ее раздражало то, что он принял ее приглашение как еще одну неизбежную формальность.

Она закрыла дверь в кабинет и повернулась к нему. Она жаждала броситься в его объятия, но что-то заставляло ее держать дистанцию.

— Ну, и к чему все это? Вы хотите втянуть «Дивайн» в скандал? Ина Меллиндорф сказала мне, что у Диора было отлично известно, что вы и Жозефина — брат и сестра. Вы приехали из одной маленькой испанской деревни и носите одно и то же имя.

Филипп кивнул.

— Да, мы двоюродные брат и сестра.

— В этом тоже нет ничего хорошего. Ваши дети могут…

— Мы не хотим иметь детей, — перебил ее Филипп.

— Почему вы ничего не сказали мне о Жозефине в Париже?

— Вы не спрашивали! Я говорил, что американцы всегда слишком торопятся. Прежде чем я успел что-то сказать, вы появились обнаженной…

— Правильно! — согласилась она, поймав его руку. — Мне никогда ни с одним мужчиной так не хотелось заниматься любовью! Я думала, что мы будем вместе на этот раз — почему вы все усложняете? Или вы забыли, что эта поездка — моя идея! Я пригласила вас! Я изобрела эту награду!

— Да? — Его глаза остановились на ней с неприязнью. — И зачем же вы все это сделали? Потому что вам нравятся мои фасоны, не так ли?

— Но еще и потому, что мне нравитесь вы, Филипп! — Она дернула его за руку. — Господи, вы первый человек, который имеет на меня такое влияние. Я хочу дотронуться до вас. Я хочу, чтобы вы дотронулись до меня! Не заставляйте меня умолять… — Она погладила его по щеке, провела рукой по губам. Он отклонил лицо.

— Я не понимаю! — возмутилась она. — Как вы можете оставаться таким холодным!

— Но я вовсе не холоден. Я страстный мужчина.

— Тогда продемонстрируйте мне свою страсть! — прошептала она ему в ухо. Она прикасалась губами к его щекам — он был свежевыбрит, его кожа была загорелой и гладкой.

Ринувшись назад, она заперла дверь кабинета и вернулась. Она подняла к нему руки. Он отошел в сторону.

— Вы испортите жакет, — сказал он ей.