Ярлыки - Гарольд Карлтон

Майя кивнула.

— Я не знаю причин, но это очень грустно. Работать с этими двумя непросто, я знаю, но… — Ее глаза выжидательно смотрели на Майю.

— Когда-нибудь я, возможно, и расскажу тебе все. Стефани пожала плечами.

— Нечего и рассказывать, правда. Он производит неизгладимое впечатление на людей. Я хочу сказать, на женщин. Либо ему посвящают жизнь, либо… — она приподняла брови, — либо уходят. Ты станешь работать в другом доме моделей? Филипп будет ревновать.

Когда Филипп пригласил ее в кабинет, у нее подгибались ноги, и она была близка к обмороку. К счастью, в кабинете, кроме него, никого не было. Ее рисунки были все еще прикреплены к стене рядом с образцами тканей. Филипп закрыл за ней дверь, нежно улыбнулся.

— Грипп прошел? Ты хорошо выглядишь.

Она перевела дыхание, глядя в его яркие, живые глаза. Он подошел к ней, дотронулся до нее теплыми руками. Она сделала шаг назад.

— Майя, мы добились потрясающего успеха! У нас десятки новых частных клиентов. Твоя мать заказала шесть комплектов, Бегам Хан — восемь! Наняли еще работников, и я договариваюсь о том, чтобы в соседней квартире оборудовать новую студию, а эта комната станет вторым ателье. У тебя будет комната на последнем этаже, чтобы ты могла спокойно работать. Я хочу, чтобы ты начала работать над коллекцией вязаных вещей, которую мы согласились сделать для Японии. Нью-Йорк тоже хочет…

— Я ухожу, Филипп, — сказала она. Он изменился в лице.

— О чем ты говоришь? Тебе нужен отпуск?

Она медленно покачала головой, не отводя глаз от его лица.

— Нет, я хочу сказать, что я оставляю тебя. Этот дом моделей.

— Но… почему? — очень мягко спросил он. Его глаза смотрели прямо ей в душу. Он производил на нее такое же впечатление, что и всегда: было желание броситься ему в объятия. Он выглядел таким обиженным, таким удивленным, ей захотелось попросить прощения за то, что она посмела подумать об уходе.

— Тебе предложил работу другой дом моделей? — спросил он.

Она с яростью посмотрела на него.

— Ты именно этого боишься? — Она встретилась с ним глазами. — Нет, это не так. Я думаю, ты отлично знаешь, почему я ухожу.

Он пожал плечами, начиная злиться.

— Но я не знаю! Я знаю лишь то, что начал отделывать для тебя комнату, чтобы тебе было удобно работать. Я хочу предложить тебе более высокое жалованье благодаря успеху в этом сезоне. Я знаю, что в тот наш вечер мы достигли взаимопонимания. Майя, разве мы не сказали друг другу самые важные слова, которыми могут обменяться мужчина и женщина? — Он положил на ее руку свою.

Она отняла руку.

— Ты говорил мне, что привязан к Жозефине! — воскликнула она. — А что мне делать? Ходить вокруг и восхищаться тобой?

— Понятно… — медленно сказал он. — Поэтому ты уходишь? Ты позволишь эмоциям встать между тобой и твоей работой?

— Это лишь одна из причин. — Она достала из сумки пиджак. — А вот это другая.

Он взял пиджак, нахмурился.

— Это дала тебе твоя мать?

— Теперь я все знаю.

— Но между мной и твоей матерью ничего не было, Майя, — сказал он. — Думаю, ее это привело в замешательство. Но это не имеет значения. Остальное просто сплетня. Она восхищается моей одеждой, ее журнал представит многие комплекты. Я подписал контракт с другом твоей матери, мосье Гэррити…

— Это великолепно, — сказала она без всякого выражения. — Я рада за тебя.

— Майя… — Он грустно вздохнул. — Почему ты злишься? Потому что я хочу двигаться дальше?

Она глубоко вздохнула.

— Я стараюсь объяснить причины, по которым ухожу. Люди, которые мне звонили сюда, получали ответ, что я здесь не работаю…

Его взгляд стал виноватым.

— Да, это моя вина. Я признаю это. Я послушал Жозефину и твою мать. Они говорили, что это уменьшит интерес ко мне, если я разделю с кем-нибудь славу дизайнера…

— Это отвратительно! — сказала она. — Ты использовал все мои рисунки!

— Да, — согласился он. — Но сначала мы должны создать имя дому моделей. А позже каждому воздастся то, что он заслужил.

Она покачала головой.

— Это нечестно…

— Я так не думаю. В бизнесе это нормально. В некоторых домах моделей работает по десять-двенадцать молодых дизайнеров. Если они талантливы, они добиваются славы.

— Я не хочу работать с тем, кто лжет мне. — Майя встала и быстро направилась к двери, но он схватил ее за руку.

— Майя! Даже ты лгала несколько раз в жизни — разве это не так?

Она вырвалась.

— Но не тебе, Филипп. — Она распахнула дверь.

— Ты думаешь просто так уйти отсюда? — закричал он. — Уйти прочь из моей жизни? Я не позволю тебе этого!

— Я ухожу, — повторила Майя, как бы убеждая себя. Она с усилием отвернулась от него.

Он положил руку на ее плечо.

— Может быть, ты вернешься в Америку, но… — он постучал по лбу, — отсюда и отсюда, — он приложил руку к сердцу, — я не позволю тебе уйти, Майя.

Она вышла из студии, стараясь не оглядываться. Он поймал ее в конце коридора.

— Ты не можешь уйти от меня. — Он прикоснулся губами к ее шее. Все его тело дрожало. «О Господи, — подумала она, — почему ты даешь все людям лишь тогда, когда уже поздно?» Она знала, что запомнит прикосновение его губ навсегда, до конца своих дней. Она оттолкнула его и быстро побежала. Вниз по ступенькам и через сад. На мостовой она споткнулась и чуть не упала, потому что ей послышалось, что он зовет ее. Она смешалась с толпой. Людской поток нес ее, и ей было все равно, куда. Она спустилась в метро. Куда бы ни ехать, лишь бы не домой. Она вышла в районе Монпарнаса и направилась широким, многолюдным бульваром, потом поняла, что дошла до «Купола».

Кафе казалось гостеприимным. Она прошла мимо столиков, не обращая внимания на интерес на лицах посетителей, оглядывавшихся ей вслед. Майя прошла сквозь шум и свет в дамскую комнату. Женщины разглядывали себя в широких зеркалах, недовольные прической или макияжем. Майя полезла в сумку за расческой и посмотрела в зеркало. Выражение ее лица свидетельствовало о шоковом состоянии. Она закрыла глаза и стала медленно раскачиваться. Светловолосая девушка схватила ее за руку и спросила:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего, спасибо! — пробормотала Майя, выдавив из себя улыбку.

Он сказал, что никогда не позволит ей уйти. Но она была разочарована, что он не заставил ее остаться силой. Теперь, сказала она себе, ты начинаешь новую жизнь. Жизнь, которая не будет строиться вокруг него. Но у нее не было уверенности в том, хватит ли сил совершить это. Она села за свободный столик и заказала горячий шоколад, полагая, что он взбодрит ее. Каждый раз, когда она начинала думать о своем будущем, то чувствовала, будто образовывались провалы в сознании. Двумя часами позже, совершенно вымотанная, она вернулась на такси домой.