Сириус - Стефан Серван

– Сириус?

– Да. Наша собака. Я выросла с ним. Мой Сириус. Я позвала его, но он не узнавал меня. Стал лаять и скалить клыки. И тут всё понеслось само. Быстро. Слишком быстро, как в кошмаре. Помню, как мой Сириус лежит, и из горла у него хлещет кровь, и в руках у меня – нож. Помню стук двери. Крики. Помню папу, как он стоит у камина с круглыми глазами, а мама убегает в спальню, а потом… потом папа трясет меня за плечи, а Дарий толкает его, и папа падает на камин, из головы течет кровь, и одежда вспыхивает, и я бросаюсь к нему и…

Авриль опустила глаза.

– Слишком поздно. Папа был мертв. Когда я обернулась, огонь разошелся повсюду, а Дарий исчез. Я поняла, что он сейчас сделает что-нибудь с мамой и ребенком. Я побежала по коридорам. Кричала, плакала, трясла головой, но кошмар не кончался. Я толкнула дверь моей бывшей комнаты. Ребенок прятался здесь. И казался таким крошечным. Но мамы не было. Я взяла ребенка на руки. Он плакал. И я ругала себя, как я себя ругала! И тут вошел Дарий. В руках он держал окровавленный нож. Я поняла, что он убил маму. Дарий погладил меня по щеке. Очень нежно. Он посмотрел мне в глаза и сказал: «Тяжесть, Авриль. Нужно отбросить тяжесть. Как птицы». Вид у него был безумный. Я оглядела мою бывшую комнату. Даже игры мои еще остались. Мои мягкие игрушки и любимый плакат на стене. На нем был мужчина с усиками в костюме и шляпе. Он держал за руку маленького мальчика. Внизу было написано: «Малыш».

– Вот почему ты назвала его так.

– Да. Настоящего имени я так и не узнала. Я огляделась вокруг, посмотрела на все. И поняла, сколько я потеряла. Дарий хотел, чтобы я убила ребенка. Дом уже полыхал. Вокруг все рушилось. Я была в ужасе. В ужасе от того, что мы натворили. Он попытался вырвать у меня ребенка. Я толкнула его. Он упал навзничь и так ударился о кроватку, что потерял сознание. Я увидела на полу рюкзак, вывалила в него содержимое комода. Там была одежда, бутылки с соской, фотографии.

– И снимок шале, куда они ездили без тебя.

– Да. Потом я вышла с ребенком на руках и забаррикадировала дверь. Оставила Дария внутри и отправилась бродяжничать. Потом нашла хижину. Пыталась забыть случившийся кошмар. Я воспитывала из Малыша маленького культурного человека, который никогда не совершит таких глупостей, как я. Заботилась о нем, как старшая сестра.

– Пока Дарий тебя не отыскал.

– Да.

Воцарилось долгое молчание.

– Знаете, – снова заговорила Авриль, – я ушла от родителей не из-за Бога. И не из-за Дария. Я ушла, потому что больше не могла выносить того, какой я стала. Вся эта ревность. Мне было проще закрыть глаза и бежать. Со временем я осознала, что не умела увидеть всего, что папа с мамой мне давали. Они любили меня. Правда любили. Хоть они не рожали меня, я была их дочерью. Я бросила их и очень раскаиваюсь. И раскаиваюсь в том, что лишила Малыша настоящих родителей.

– Они были и твоими, Авриль.

Она кивнула.

– Дарий воспользовался твоим страхом, – добавил Рассказчик, – но ты, ты спасла Малыша, не побоявшись огня. Спасла брата…

Авриль опустила голову.

– Вы теперь меня презираете? – спросила девушка после тяжелого молчания.

– Мне слишком мало осталось для этого жить.

– Как это?

Рассказчик положил свою тетрадь на стол. Полистал ее. Страницы были исписаны убористым почерком. Пустых оставалось всего с десяток.

– Конец истории близко, Авриль. И не уверен, что я среди действующих лиц.

Рассказчик с трудом открыл дверь.

Прислонясь к косяку, он смотрел на мир под покровом сверкавшего в утренних лучах снега.

Горы в белых чалмах были совсем близко.

Воздух подвижный, холодный, как рыба в реке.

Эзоп просунул морду над плечом старика и пожевал толстые губы.

– Да, Эзоп, сейчас пойдем, немного терпения.

Они погрузили в повозку консервы и таблетки для очистки воды из кладовой. Рассказчик поднялся в спальню влюбленных за одеждой.

Затем они обошли остальные дома поселка. Все были брошены.

Авриль всматривалась в равнину позади, но следов Дария не было видно.

Немного поев, они двинулись в путь.

Повозка шла по бескрайнему простору, точно ледокол. Малыш быстро шагал рядом с Эзопом, с крысой на плече, а Сириус семенил следом.

Мальчик выглядел беззаботно, чему Авриль была очень рада. Теперь, когда Малыш узнал правду, у девушки будто груз свалился с души. Да, Рассказчик был прав. Молчание и ложь – яд, а слова способны утешить.

Авриль смотрела на бегущего впереди полуголого мальчугана с растрепанными волосами и закаленной ветрами кожей. Он походил уже на маленького взрослого, и девушка гордилась тем, каким он стал. Малыш совсем не напоминал того, кого она хотела из него вырастить, и это было к лучшему.

Белый осел с трудом продвигался по снежной равнине, и тут Малыш вдруг позвал Авриль:

– Авриль, гди!

Мальчик склонился над целой вереницей следов.

– Это следы животных, – заключил Рассказчик. – Там вот, думаю, лисьи. А там, возможно, олень. А, смотрите, вон и самки с ним прошли, там подальше.

Малыш потрогал звериные следы пальцем. И все посмотрели на восток, туда, где следы сходились на пути к горе, – будто надеясь увидеть зверей на заснеженных склонах.

– Столько животных, – проговорила Авриль. – Как такое может быть?

Старик почесал поседевшую бороду.

– Знаешь, я думал об этом ночью. Помнишь, я рассказывал тебе о деревьях-матерях? О том, как они защищают лес?

– Да, но какая тут связь с животными?

– Возможно, земля решила защитить себя. Вроде деревьев-матерей.

– Но от чего?

– От вируса.

Авриль нахмурилась:

– Какого вируса? Не понимаю.

– От человека, Авриль.

– Хотите сказать, земля лишила все виды потомства, чтобы наказать людей?

Рассказчик покачал головой:

– Нет. Думаю, земля не рассуждает, как человек. И никакие боги тут ни при чем. Возможно, всё в мире связано с самого начала – как деревья-матери и лес. Только мы об этом ничего не знаем. У некоторых народов считается, что существует естественная связь между людьми, животными, деревьями…

– И цвездами, – добавил Малыш, показывая на небо.

– Да, и звездами, – кивнул старик. – Если всё связано, ни один вид не может брать верх над другими. А если он это делает, то становится угрозой для равновесия. Бесплодие может быть средством заморить вирус, остановить его распространение.

– Всё гибнет, чтобы не дать человеку жить?