Пилигрим. Книга 3 - Константин Калбазов

Потом бояре видать сообразили, что не мешало бы обезопасить всю эту красоту. А потому достаточно легко откликнулись на необходимость спонсирования возведения стен. Уж год без устали трудятся мастера. И судя по темпам строительства долгостроем этот объект не станет.

Вообще-то, глядя даже на деревянные стены, Михаил не понимал, как монголам удалось захватить и разрушить этот город. Ладно, Подол, что раскинулся на низком берегу. Но грады Владимира, Изяслава-Святополка и Ярослава. Они сами по себе были городами крепостями способными жить наособицу. Построены на высоких холмах с достаточно крутыми склонами, внушительными валами, широкими и глубокими рвами.

Признаться, он не помнил как оно происходило. Если вообще они изучали в школе осаду Киева. Просто знал что город был взят и сожжен дотла. А из многочисленного населения выжила едва ли десятая часть. Сегодня здесь проживает более пятидесяти тысяч человек. Сомнительно, чтобы к нашествию Батыя население кардинально уменьшилось. Это сколько же крови тут прольется!

Не прольется! Если у него все получится, то этого не случится. А уж он постарается. И речь вовсе не о пушках, доступности качественных доспехов и оружия. Все это не имеет значения, без железной дисциплины и единоначалия. Вот на что он собирается давить. Остается только выяснить, правильную ли он сделал ставку.

Едва ладья пристала к причалу, как из-за близлежащих домов появились воины с короткими копьями. А из всех углов как тараканы полезли лучники, выцеливая вновь прибывших. Народ с матерком порскнул в сторону, чтобы не оказаться между молотом и наковальней. На ладьях, что по соседству так же появились дружинники.

— К бою! — раздался зычный голос полусотника, едва только появился первый киевский дружники.

Бойцы тут же похватали щиты, зашуршали выхватываемые из ножен клинки. Благо все при параде, чтобы предстать перед киевлянами во всей красе. Расслабиться и после можно. Закрипела тетива взводимых арбалетов. Артиллеристы и стрелки бросились к пушкам и пищалям, благо те практически изготовлены к бою, остается только закачать газ. Еще мгновение…

— Не стрелять! Мечи в ножны! — вздев руки вверх выкрикнул Михаил, и уже более спокойно, — Тихо, братцы! Спокойно.

Потеряют конечно многих, но вырваться из западни возможность вполне реальная. Доспехи прочные, не всякой стреле по зубам. Опять же, картечь. А вон и огнеметчики подожгли запальные факелы на соплах. Так что, киевляне кровью умоются. А там глядишь еще и полыхнет так, что весь город на уши станет. Постройки вокруг все из дерева.

Вот только не готов он почем зря лить кровь. Тем более, что лично его жизни ничто не угрожает. Всеволод умный правитель. Не станет он рубить курицу несущую золотые яйца. Ему для начала все секреты выведать надо. Да выдоить такое-то талантище. К гадалке не ходить посадит в золотую клетку, только твори.

— В сторону, — тронув плечи двух гвардейцев заслонивших его собой, произнес Михаил. — Мне нужно повторять приказ дважды, — подпустил он в голос строгости.

— Михаил Федорович… — начал было Никита, не пропустивший еще ни одного похода воеводы.

— В сторону, — припечатал Романов.

Тот скрежетнул зубами, но приказ все же выполнил.

Михаил спрыгнул на деревянный причал, и направился к берегу. Сомкнутые щиты киевлян разошлись, и в просвет вышел воевода Брячислав. Кряжистый мужик, эдакий квадрат. Очень похож на пень, который рубить замучаешься, а корчевать, пупок развяжется.

— Здрав будь, Брячислав.

— И тебе поздорову, Михаил.

— И как это понимать?

— Ты вроде мужик не глупый.

— Понятно. Дружинников моих отпустишь? Иль силушкой меряться станем?

— Мне велено доставить тебя в княжьи палаты. Про дружину приказа не было.

— Вот и славно. Дорофей Тарасович, уводи ладью в Пограничный, — обернувшись и повысив голос, приказал Романов.

— Михаил Федорович… — начал было полусотник.

— Делай, как говорю.

— Слушаюсь.

— Ну что, Брячислав, пошли что ли, — убедившись, что ладья отчалила, произнес Романов.

— Оружие-то отдай. Так оно и мне спокойней, и тебе соблазна не будет.

Михаил лишь пожал плечами, снял портупею и отдал оружие подошедшему дружиннику. Потом расстегнул ремешки доспеха, передав ему же. Повел плечами, почувствовавшими облегчение. Оно конечно привык уже к воинской справе. Но носить ее все время никакой мочи не достанет.

Вязать его не стали. Шестеро воев взяли их с воеводой в кольцо и повели в детинец. И на том спасибо. Пока шли, Михаил смотрел по сторонам, тои дело встречаясь взглядом с киевлянами. Одни смотрели с любопытством. Другие, со злостью. Ясно же, коли взяли под стражу, значит тать. А с чего бы таких любить-то.

Михаил не обращал на эти взгляды внимания. А вот к девицам молодицам присматривался. Нет, причина вовсе не в том, что в нем взыграла кровь молодецкая. Очень уж его интересовали их украшения. Наблюдал уж такое в Переяславле. А теперь вот и в Киеве приметил. Вот же купцы, шельмы!

Романов чеканить монеты не успевает. Мало ему молодежи, повадившейся в копилку складывать. Но те ран или поздно хотя бы в оборот все одно возвращаются. Торговцы же паразиты из его копеек оказывается делают серьги да ожерелья. Причем еще и к пятикопеечной монетке подвешивают по четыре полукопеечных. В ожерелье и вовсе входит весь номинал меди, чередуемый между собой в различных вариациях и в несколько рядов.

Что и говорить, монеты у него получались на загляденье. Ничего подобного он тут не встречал. Подобрал в одну из зим себе паренька, да стал обучать граверному делу. У самого-то способности сугубо благодаря связи его разума с Единым Информационным полем Земли. А вот у ученика и впрямь талант. Штампы медалей и орденов, кстати, это уже его работа. Романов только эскизы рисовал, а уж клише вытачивал новоявленный мастер, самородок.

Как ни странно, но к Всеволоду его не повели. Недосуг великому князю. Да оно и понятно. Не станет же он подгадывать свои дела под прибытие воеводы Пограничного. У него дел и без того невпроворот.

Между его дочерью, Евпраксией ставшей женой императора Священной Римской империи и императором Генрихом Четвертым случился разрыв. Этим поспешил воспользоваться Папа, приняв беглянку у себя. Всеволод занял сторону дочери, и как результат главу католической церкви. Что конечно же не могло понравиться Византии.

Словом, тот еще политический клубок противоречий. К тому же, Михаилу было известно, что в настоящий момент в Киев прибыл посол Генриха, с тем, чтобы разрешить противоречия и заручиться его поддержкой. Вот уж чего не ожидал Романов, так это сколь-нибудь серьезного влияния Руси на политику в Европе. И тем не менее, с мнением великого князя считались.

Темница своим обликом подкачала, потому что оказалась не сырым и темным подземельем, а обычной комнатой в бревенчатом срубе. Сухо, и по времени года тепло. Но отопление не предусмотрено, поэтому в зиму тут не особо комфортно. Может потому и бытует второе название поруба, холодная. Под потолком зарешеченное оконце, высотой всего-то в одно бревно. Так что, даже не будь решетки выбраться оттуда раздавшемуся в ширь Михаилу не светило.