Скорбный урожай - Дженнифер Роу

Кейт смахнула набежавшие слезы.

– Ты слишком сильно переживаешь из-за подобных вещей, Лейни, – рассудительно заговорила Берди. – Ты отождествляешь себя с Терезой. И это может увести тебя бог знает в какие дебри. Твои фантазии не имеют ни малейшего отношения к реальным фактам.

– Ну да, все так, – резко выпалила Кейт. – Но иногда чутье не менее важно, чем факты. Если бы ты прислушалась к своим ощущениям, то, возможно, успела бы прийти к Терезе прежде…

– Ради бога, Кейт! Замолчи! – Берди запустила пальцы в волосы и уткнулась подбородком в грудь. – Каково мне, по-твоему?

Сгоревшее полено рассыпалось, выпустив сноп искр, и подруги вздрогнули. Берди, угрюмая и хмурая, стряхнула огненные брызги с грязного мохерового джемпера. Кейт виновато смотрела на нее, в который раз проклиная себя за глупость. Почему она вечно нападает, когда пытается защититься? Неужели нельзя иначе?

– Перестань, Берди. Ты ведь знаешь, что сделала все от тебя зависящее. Хватит себя терзать. Слушай, как насчет чашки какао или чего-нибудь в этом роде? И пойдем наконец спать. Правда, я поспала днем, вот в чем беда. Вдобавок мне приснился кошмар. Мне снилось, что идет дождь, настоящий потоп, и я…

Кейт пошла на кухню, продолжая говорить как заведенная, будто не могла остановиться, пока не кончится завод. Берди последовала за ней словно в прострации.

– …А внутри яблока извивалась пиявка – жирная, мерзкая, вроде той гусеницы, что я видела в туалете. Джереми сказал, что я закричала на весь дом. Он только что вернулся и… Ты меня слушаешь?

– Да, – рассеянно пробормотала Берди. – Извини, я, кажется, задумалась. Значит, Джереми тебя разбудил. А Ник был с ним?

– Нет, конечно! – раздраженно воскликнула Кейт.

– Я хотела сказать, они вместе вернулись домой?

– Понятия не имею! Наверное. Ник ведь пил чай вместе с нами вечером, разве нет?

– Да… да, за столом собрались все, кроме Джилл. Она осталась в «Соснах», или как там называется эта гостиница.

– Жаль, что я не отправилась в чертовы «Сосны», – в сердцах проворчала Кейт, гремя чашками. – Лишь бы убраться подальше от этого гнетущего, жуткого места. Знаешь, мне ведь всегда нравился этот дом. Но теперь он кажется старым и мрачным. Когда ты ушла проведать Терезу, я стояла в ванной и смотрела на Зои: она сидела за домом на коврике и во что-то играла. Это была прелестная сценка, но пока я наблюдала за дочерью через пыльное стекло в холодной ванной, пропитанной запахом сырости, у меня вдруг возникло странное чувство, будто здесь что-то не так…

– Почему? Ты видела что-то еще из окна? – с любопытством спросила Берди.

– Да ничего. Зои на коврике что-то мастерила из бумаги, рядом лежали ножницы и клейкая лента. Больше никого не было. Только трава, деревья да гараж. – Кейт пожала плечами. – Просто неясная тревога. Хотя чему тут удивляться? Мы все на нервах. Даже Бетси обмолвилась, что ее не оставляет ощущение, будто кто-то недобро смотрит на нее. Помнишь, я тебе рассказывала?

– Да-да. Она еще жаловалась, что осквернили ее любимое убежище.

– Знаешь, Бетси обожает разыгрывать трагедии и изображать жертву, но на этот раз, похоже, говорила искренне. Вот твое какао.

Кейт вернулась к камину и продолжила:

– Слушай, я вот что подумала: может, события последних дней так потрясли Бетси, что она вдруг начала чувствовать неприязнь окружающих, и это не дает ей покоя.

Она искоса взглянула на подругу, но та молчала, с отвращением уткнувшись в чашку с какао, потом воскликнула:

– Здесь пенка!

Вытянув длинную щепку из ящика с дровами, Берди подцепила ею пенку и буркнула, не поднимая глаз:

– Продолжай.

Кейт предпочла оставить без внимания это откровенное пренебрежение нормами гигиены и решительно произнесла:

– Я хочу сказать, раньше Бетси любила подлить масла в огонь, не ощущая ни с чьей-то стороны угрозы, хотя нередко больно задевала чувства других. Она всегда была такой… невероятно самоуверенной. Но, возможно, смерть Дэмиена в ее любимом месте и внезапное осознание, что нагнетание обстановки может завести слишком далеко, заставили ее понять: посеешь ветер, пожнешь бурю. Мне кажется, она неожиданно почувствовала себя уязвимой и испугалась.

– Может быть, ты права… она действительно выглядит подавленной.

– Не подумай, что я сгущаю краски и воображаю, будто Бетси опасается стать следующей… Просто она вдруг осознала, что бурные страсти порождают жестокость и насилие. – Кейт зевнула, но вдруг хлопнула себя по лбу. – О господи, я чуть не забыла про фей!

Она поднялась и пошла к задней двери, что-то нашаривая в карманах куртки.

– Кейт, ты, часом, не спятила?

– Нет-нет. Дело в феях. Зои приготовила им подарок и оставила возле лестницы. Мне надо его забрать. Она сказала о подарке, когда я укладывала ее в постель, и взяла с меня слово хранить все в секрете. Я совершенно забыла об этом. У тебя нет монетки? Любая сойдет.

– На буфете лежит какая-то мелочь, – неодобрительно фыркнула Берди.

Под хмурым взглядом подруги Кейт выбрала монетку и потерла о рукав, чтобы та заблестела, затем рассмеялась в ответ на кислую гримасу Берди и вышла на улицу.

Туман еще не рассеялся, и Кейт осторожно сошла вниз. На траве у дорожки высилась горка крошечных фонариков, звездочек и сложенных из бумаги лебедей. Рядом лежал конверт из зеленого картона, тщательно запечатанный и подписанный фломастером: «Для фей». Затейливо украшенные большие буквы успели расплыться от сырости. Кейт спрятала сокровища в карман куртки и оставила на их месте монетку. Бесшумно проскользнув в заднюю дверь, она поймала себя на мысли: совсем рядом отравили человека, точно букашку, и оставили умирать в мучительных конвульсиях, в соседнем доме доведенная до отчаяния одинокая женщина решила умереть и открыла газ, а Кейт собирает подарки для фей. Ее захлестнула волна отвращения.

Берди сидела, подперев кулаком острый подбородок и уставившись в огонь. Кейт тихо пересекла гостиную, опустилась на колени рядом с подругой и тронула ее за локоть.

– Какая муха тебя укусила? – спросила Берди.

– Перестань об этом думать. Если Тереза умрет, как ты, очевидно, считаешь, в конце концов, этого она и хотела. Ты не поможешь ей, если будешь и дальше себя казнить, верно?

Берди не ответила, и Кейт, смерив ее долгим взглядом, медленно встала.

– Увидимся утром.

Верити кивнула, и она вернулась к себе в комнату, к легкому теплому дыханию спящих дочери и мужа.

Утром в саду стрекотали сороки. День обещал быть теплым. Туман, стоявший все последние дни, рассеялся. «Чудесный день для отъезда», – подумала Кейт, проснувшись ни свет ни заря, хоть и легла поздно. Неприятное чувство тревоги помешало ей поваляться в постели и насладиться непривычным покоем.