Князь государственной безопасности - Андрей Канарейкин

и к совершенно иным людям, а теперь демонстрация какого-то странного завода за пределами реальности. Мне интересно — что тебя побудило на такое действие? Или даже — кто?

Виктор фыркнул и развёл руками.

— Меня иногда бесит насколько ты проницателен… Впрочем — да, ты прав. Мне самому ты никогда не был нужен как инструмент. По крайней мере тому «мне», которым я был в том мире. Ты должен понимать, что, когда граф Меттин впервые выходит за пределы своего мира и осознаёт себя частью огромного целого… скажем так, перспектива сильно меняется. Мы становимся словно бы частью цельного сознания, которое… — он помотал головой, — Тебе не понять. Да никому этого не понять. Но когда я вышел за границу реальности нашего мира, я оказался под влиянием иных целей, иных мотивов. В этом мире, мире победившего народовластия, я нашёл человека, который нашёл лучшие пути для применения истоков, более благие, более честные. Он готов поделиться с миром своей силой, а не копить её как дворянские роды. И благодаря этому он во главе своего отряда смелых построит совсем другой мир, лучший мир, мир в котором магия станет на службу всем людям, а не только избранным!

Если в начале я ещё сохранял серьёзное лицо, то к этому моменту уже не мог сдерживать эмоций и рассмеялся, держась одной рукой за живот.

— Что тебя веселит? — недовольно поинтересовался Виктор, поворачиваясь.

— Ты и эти твои… планы, — я с трудом мог говорить сквозь проступившие слёзы. Ты хоть знаешь, почему мы приносим присягу и что получаем в итоге? Маг не пойдёт на службу просто к другому магу, император должен являть собой что-то большее и давать доступ к этому «чему-то» своим вассалам. Это секрет, о котором знают только члены правящих семей, но дар псио — лишь одно из проявления истока Романовых, точно так же, как Аксель, даруемый Виндзорами своим вассалам был одним из проявлений их силы, или как Единение японских самураев было манифестаций силы Сынов неба.

Виктора мои слова явно задели, поскольку голос прозвучал куда более зло:

— А тебе-то откуда это знать? Ты же не из правящей семьи.

— Я не из Романовых, это правда. Но я всё ещё князь, а значит, — я изобразил улыбку, — Когда-то моя семья была правящей.

— Что? Нет, ты не можешь быть… Кем? Рюриковичем?

— Рюриковичем, Чингизидом — какая разница? Это лишь слова, — я махнул рукой, — Главное не в этом, главное в том, что все войны последнюю тысячу лет в нашем мире велись именно ради того, чтобы один победитель привёл мир к тому виду счастье, которое представляет сам. В этом сила императорских Истоков, примарных законов, осевых принципов — называй как хочешь. И тут заявляешься ты, Виктор, и устраиваешь мне свою лекцию на тему «Мой патрон придумал невероятный способ облагодетельствовать человечество, никому раньше такое в голову не приходило».

Я уже не мог сдерживаться и согнувшись хохотал так громко, что редкие люди, оказавшиеся во дворе, начали на нас оборачиваться.

— Даже если ты прав, это ничего не меняет. Только тот, кому я служу способен дать человечеству то, что ему нужно! Я это видел! Нет ни одного мира, объединённого иначе!

— Может быть, они есть. Ты же не можешь видеть то, что неспособен представить, разве нет?

— Что ж… в таком случае пойдём и я покажу тебе, что я способен представить, — Виктор овладел собой и его голос словно звучал уверенно.

Граф развернулся и направился к высокому и широкому зданию, стоявшего на другой стороне двора. Как только мы приблизились к массивным воротам, в уши ударили звуки сосредоточенной работы: шипели сварочные аппараты, звенели молоты, ударяющие металл, булькали странные химикаты. Я прошёл следом за Виктором через узкую дверь, вырезанную в массивных воротах, и оказался внутри огромного цеха. В центре высилась непонятная махина размером с пятиэтажный дом, почти неразличимая за множеством лесов, лестниц и прочих конструкций, на которых копошились десятки, а то и сотни рабочих.

Виктор направился к одной из лестниц и начал подниматься. Я шёл следом за ним — что ещё оставалось? Пару минут путешествий по металлическим лесам, и мы оказались совсем рядом с непонятной конструкцией, позволив осмотреть её во всей красе.

— Что думаешь? — спросил Виктор, спрыгивая на металлический… корпус? — У меня изрядно времени ушло, чтобы сообразить что-то такое, но я знал, что ответ существует. И ты сейчас смотришь прямо на него.

А я ничего не думал — точки отсчёта не было. С полминуты я вертел головой, пытаясь понять, на что, собственно, смотрю, а потом увидел, как из-под брезента справа один из рабочих выкатил тележку со странной металлической деталью, заглянул под колыхнувшуюся ткань и выругался. Огромные диски, на которых лежал массивный и широкая в полтора меня, лента из тех самых металлических деталей. Циклопический конвейер или… гусеница?

— Это танк? Гигантский танк? — я прищурился, глядя на корпус, теперь уже замечая нужные детали. Башня уже установлена, размером с ту, которую я видел на линкорах в качестве носителя главного калибра. Вместо пушки правда стояла странная решётчатая конструкция, но зато были вспомогательные орудия. Калибра, как раз подходящего для того, чтобы торчать из башни какой-нибудь противотанковой артиллерийской установки.

— Нет, это не танк. Это установка по извлечению истока, — Виктор указал на решётчатую конструкцию в огромной башне, — Потребовались годы чтобы придумать платформу, на которую можно её поставить, потом годы, чтобы найти подходящий источник энергии, но теперь… Теперь всё готово. В определённой мере, конечно. И здесь, в моём сборочном цеху посреди междумирья, мы проведём первое испытания.

— Вот как? И на ком же?

— А ты как думаешь? — Виктор свистнул, и рабочие вдруг разбежались от носа танка, оставив пространство перед гигантскими воротами свободным. Только теперь я понял, что ворота как раз подходили по габаритам этой циклопической машине, — на тебе, конечно. Потому что нет ничего лучше для главного калибра этого Мамонта, нежели твой Разрезающий Исток, и с этой машиной Объединитель пройдёт по миру огнём и мечом, захватывая новые истоки и силы.

Пол под ногами вздрогнул и мне пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. Платформа, на которой я стоял, начала двигаться, увлекаемая грузовым краном и скоро оказалась прямо перед башней, в точке, в которую, как я полагаю, был нацелен «извлекатор». Я посмотрел вниз. До бетонного пола было метров десять — человек без истока, несомненно, переломает ноги. Обычный человек. Я же имел некоторые козыри, но прыгать всё равно не стал. Потому что головоломка сложилась и я знал, что