Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы - Генрих Харрер

Потала, одно из самых впечатляющих сооружений в мире, в нынешнем виде была создана примерно три столетия назад при Далай-ламе V.[67] Прежде на этой же самой горе располагалась крепость тибетских царей, которая была разрушена во время нашествий монголов.[68] Для строительства дворца тысячи мужчин и женщин приносили камень за камнем, преодолевая многокилометровые расстояния, а искусные каменщики безо всяких технических средств возводили это гигантское здание на вершине горы. Строительство оказалось под угрозой, когда Далай-лама V внезапно скончался. Тогдашний регент[69] некоторое время с помощью нескольких доверенных лиц скрывал смерть Его Святейшества, поскольку сам он не имел достаточного авторитета, чтобы принуждать своих подданных к такой непосильной работе. Поэтому какое-то время говорили, что Божественный Правитель болен, потом – что он погружен в медитацию. Так продолжалось в течение десяти лет, до самого окончания строительства дворца. Теперь, смотря на это уникальное сооружение, можно понять и простить ложь, сделавшую возможным его появление.

На крыше Поталы мы нашли склеп того самого регента, которому она была обязана своим существованием. Останки Далай-ламы V покоились в ступе рядом с захоронениями других божественных правителей. Там семь таких ступ-усыпальниц, и перед каждой из них сидят погруженные в молитвы монахи и глухо стучат в барабаны. Чтобы приблизиться к такой ступе, нужно подняться по крутым лестницам, что в царящей здесь темноте – опасное предприятие, ведь ступени покрыты скользкой грязью, скопившейся за прошедшие столетия. Самая большая ступа, где покоится Далай-лама XIII, опускается на несколько этажей вниз, вглубь Поталы.[70] На позолоту этого высокого сооружения, должно быть, пошло не меньше тысячи килограммов золота. В золотых орнаментах сверкают еще драгоценные камни и жемчуг – бесценные подарки верующих. Вся эта роскошь кажется несколько чрезмерной, но это вполне соответствует азиатскому менталитету.

Посетив разные залы храма, мы отправились в западное крыло здания, где жили 250 монахов. Эта часть Поталы называется Намгьел-дацан, в ней множество узких коридоров, кажущихся европейскому глазу очень неприветливыми. Но вид, который открывается там из окон, искупает темноту и отсутствие уюта: панорама Чагпори и светлые воды реки Кьичу были потрясающими. Дома района Шо лежали так далеко внизу, что разглядеть их можно было, только сильно высунувшись из окна. Как же хороша была Лхаса со своими домами-кубиками с плоскими крышами! Ведь грязи узких переулков с такой высоты не видно.

Уже на обратном пути мы прошли мимо запертых ворот, которые привлекли наше внимание своими размерами. Это был въезд в гараж, который Далай-лама XIII приказал построить для своих автомобилей. Так что двадцатый век все же добрался и сюда! Хотя эти машины теперь не использовали, уже сам факт их приобретения свидетельствовал об интересе к прогрессу. Да, конечно, консервативные монахи с каждым разом все строже относятся к любой новой идее, и поэтому Тибет до сих пор такой, каким был сотни лет назад.

В восточном крыле, где располагалась школа цедрунов и различные службы, в тот раз мы не побывали. Нас пригласил на обед главный камергер. Его жилище, в соответствии с рангом, находилось несколькими этажами ниже покоев Далай-ламы. Вообще надо сказать, что в Потале живут многие чиновники и высокопоставленные монахи, и расположение комнат всегда строго соответствует статусу их владельцев.

В последующие годы я неоднократно имел возможность проводить по нескольку дней в Потале, навещая своих друзей, обитавших там. Устройство жизни в этой цитадели духа чем-то напоминает средневековую крепость. Там едва ли встретишь хоть один современный предмет. По вечерам в определенный час все ворота запираются под руководством главного казначея, после чего по всему дворцу проходят стражники с масляными лампами в руках, проверяя, все ли в порядке, и их крики резко отдаются в коридорах – это единственные звуки, нарушающие потрясающую тишину. Ночи в Потале длинные и спокойные, спать ложатся рано. В отличие от города, тут не бывает праздников и вечеринок. Величественные ступы-усыпальницы божественных правителей постоянно напоминают о смерти, такие сумрачные и торжественные, что весь дворец слегка походит на гигантский мавзолей. Я вполне понимал, почему юный владыка так радовался возможности переехать в летнюю резиденцию. Наверное, одинокому ребенку, лишенному родителей и товарищей по играм, было очень печально жить в этом дворце. Практически все время он проводил в беседах со своими пожилыми учителями и наставниками. Единственным его развлечением были встречи с братом Лобсаном Самтэном, который приносил приветы от родителей и рассказывал городские новости.

После обеда у камергера мы покинули дворец. По дороге нам повстречались запыхавшиеся водоносы, таскавшие воду в деревянных бадьях на кухню Его Святейшества. Воду они брали из огороженного источника у подножия Чагпори, к которому имели доступ только повара правителя. Но многие люди брали воду из ручья, текущего от этого ключа, несмотря на значительное расстояние, – эта вода считалась лучшей в городе.

К этому же ключу ежедневно водили на водопой слона Далай-ламы. Это животное, единственное в стране, было подарено Живому Будде махараджей Непала. В Непале тоже много верующих буддистов, почитающих Далай-ламу как воплощение божества. Многие непальцы поступали в тибетские монастыри и посвящали свои жизни церкви. Они держались вместе и были замечательными учениками. В знак почтения всего Непала Далай-ламе послали в подарок двух слонов. Один из них не перенес перехода через Гималаи, хотя почти тысячекилометровый путь был расчищен от камней и тщательно выметен, чтобы облегчить дорогу животным, которые теперь были собственностью Божественного Правителя, а значит, считались «священными». Для оставшегося в живых слона на каждой станции было подготовлено специальное стойло. Когда Ланчен Римпоче[71] – так назвали зверя – благополучно прибыл в Лхасу, весь город охватило ликование. Здесь никто прежде не видел таких гигантов. Слону отвели отдельный дом на северной стороне Поталы и иногда, украсив роскошной парчовой попоной, выводили на улицы города во время процессий. Всякий наездник старался объехать это животное подальше, потому что тибетские лошади пугались, увидев это неизвестное огромное существо в узком переулке.