Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль

Через месяц после того, как Хофт выступил со своей речью, весь вопрос с избранием Оранского графом Голландии и Зеландии утратил актуальность из-за пистолетных выстрелов католического фанатика на лестнице резиденции принца в Делфте. Принц скончался от полученных ран, его последними словами, обращенными к Штатам Голландии, были: «Боже, Боже, сжалься надо мной и моим бедным народом» (Mon Dieu, Mon Dieu, ayez pitié de moy et de ce pauvre peuple).

Первым действием Штатов Голландии, когда они получили эту печальную весть, была отправка письма в Брабант, где в это время испанские войска стягивали кольцо осады вокруг Антверпена; в этом письме они убеждали Штаты не отказываться от борьбы, но сражаться «ради защиты и освобождения страны от испанской тирании». Впервые Голландия не только взяла на себя руководство Восстанием, без Оранского в качестве своего главы, но и переложила на себя основную тяжесть расходов. Фландрия и Брабант были настолько опустошены герцогом Пармским, что к июлю 1584 г. остатки Штатов этих провинций уже не могли вносить в казну союзного государства сколько-нибудь значительные денежные средства. В результате, нести это бремя приходилось Голландии. После некоторых споров в отношении распределения объема расходов внутри провинции, Голландия проголосовала за чрезвычайную субсидию для защиты Антверпена, по-прежнему установив сравнительно небольшую квоту для Лейдена и Харлема из-за их тяжелого экономического положения после великих осад, и большую долю для Делфта и западнофризским портов, где процветали навалочные грузоперевозки и рыболовецкий промысел (смотри таблицу 5).

Таблица 5.

Доля Штатов Голландии в чрезвычайной субсидии для Антверпена в 1584 г.

Но увеличение вклада Голландии в войну на юге и растущее отчаяние разрозненных остатков мятежников во Фландрии и Брабанте так и не привело к объединению Голландии и реформатских провинций юга. Как объясняли английскому государственному секретарю Уолсингему, фламандцы и брабантцы «неприязненно относятся к голландцам, видя, что они презирают их».

Голландии отныне необходимо было искать все больше ресурсов и организовать свой собственный аппарат управления и политического главенства мятежным государством в целом. В последующих дискуссиях придавалось большое значение Частной Унии Голландии и Зеландии 1576 г., как конституционному «зародышу» более крупной конфедерации, которая возникла после этого, и как до тех пор единственному заслуживающему внимания прецеденту более тесного сотрудничества других провинций с Голландией в финансовой, судебной и церковной администрациях, так же как в военной и военно-морской сферах. Приоритет также отдавался переговорам с Утрехтом как составной части того, что мы должны называть «внутренним конфедеративным блоком трех», к которому затем были вынуждены присоединиться внешние провинции. Самое важное решение относительно управления конфедерацией как единым целым заключалось в учреждении Государственного Совета (Raad van State), который должен был осуществлять коллективную исполнительную власть, в соответствии с оговоренными правилами, вместо Оранского и неформального исполнительного органа, который подавал ему советы. Совет был наделен полномочиями вести войну и управлять армией и военно-морскими силами Республики. В составе Совета были выделены места для Фландрии и Брабанта, так же как для Голландии, Зеландии, Утрехта и Фрисландии, но первоначально ни Оверэйссел, ни Гелдерланд, ни Гронинген мест в нем не получили.

Между 1576 и 1583 гг. в мятежных Нидерландах были два театра военных действий и два отдельных центра командования. С 1583 г., и в еще большей степени после смерти Оранского, Голландия одна руководила военными действиями и предоставляла ресурсы, которые позволили выстоять мятежным Нидерландам. Несмотря на это, Штаты Брабанта в этот момент предприняли последнюю крупную инициативу в процессе создания мятежного государства. Поддержка политики Оранского о необходимости связать судьбу Нидерландов с Францией как единственным возможным противовесом Испании, в прошлом исходила больше от Брабанта, чем от провинций к северу от рек. Когда большая часть Брабанта и Фландрии оказалась под властью врага, остатки этих провинций не видели другого выхода, кроме возвращения к профранцузской стратегии Оранского. 3 сентября 1584 г. Штаты Брабанта через своего агента в Гааге, купца Даниэля ван дер Меулена, предложили в качестве единственного способа спасения мятежного государства и его «свободы» уступить народным желаниям (которые якобы обнаружил Брабант) о «едином главе», напомнив Штатам Голландии, что величие Нидерландов началось с их перехода под власть бургундских герцогов при Филиппе Добром. Более того, Штаты Брабанта напомнили голландцам, что король Франции Генрих III, в отличие от испанского короля, терпимо относился как к протестантскому, так и к католическому богослужению.

Предложение брабантцев вызвало бурные дебаты в Голландии и Зеландии. Голландия на время впала в ступор, амстердамский городской совет, в частности, был глубоко разобщен. Отчаяние, господствовавшее в Брабанте и Фландрии, постепенно начало передаваться и Голландии и, в особенности, Зеландии, и к октябрю большинство в Штатах сошлось на том, что суверенитет над Нидерландами следует предложить Генриху III. Только Амстердам, Гауда и Медемблик все еще медлили поддержать эту идею, Гауда больше под влиянием пораженческих настроений и желания покончить с войной, чем из антипатии к переходу под покровительство французской Короны как таковому. Но зарождающийся республиканизм, который поднял голову в последние месяцы жизни Оранского, также сыграл свою роль в дискуссиях о предложении суверенитета Генриху III. Снова Хофт выступил с речью, в которой, несмотря на отсутствие республиканских принципов как таковых, доказывал, что города Нидерландов и их союзники в других провинциях должны рассчитывать на свои собственные органы власти и ресурсы, а не отдаваться на милость короля Франции. Главный посыл выступления Хофта заключался в том, что французскому королю нельзя было доверять — он намекал, среди прочего, на его предполагаемую причастность к резне в ночь Святого Варфоломея в Париже. Но продолжающееся ухудшение обстановки в Нидерландах в целом привело к тому, что сомнения Амстердама были решительно отброшены.

Голландское посольство, отправленное в Париж, предложило французскому королю суверенитет над Нидерландами в феврале 1585 г. Генрих III, чью страну раздирала гражданская война, а авторитет в глазах подданных был почти полностью утрачен, опасавшийся не только Испании, но и воинственно настроенной французской Католической Лиги, посчитал благоразумным отклонить предложение. Зимой 1584–85 гг. 80000 жителей Антверпена, оказавшегося в плотном кольце осады после того, как герцог Пармский построил свой знаменитый плавучий мост из барж и орудийных платформ, который связал в единую цепь испанские форты на обоих берегах реки, начали голодать. Глубочайшее уныние распространилось по мятежному государству, несмотря на непрестанные усилия протестантских проповедников поднять дух населения. Брюссель сдался испанской армии в марте. Крупная амбициозная попытка, предпринятая Штатами Голландии и Зеландии, деблокировать Антверпен в апреле 1585 г., была отражена. Антверпен, коммерческий центр мира, наконец, капитулировал перед герцогом Пармским в августе. Испанцы не стали мстить горожанам, напротив, герцог и его войска вели себя безупречно. Но в городе был размещен сильный гарнизон из отборных кастильских солдат; и протестантам, которые отказались обратиться в католичество, было приказано продать свои дома и недвижимое имущество и покинуть город. Около половины населения Антверпена, примерно 38 000 человек, отправились в эмиграцию на север на протяжении следующих четырех лет.