Вынужденное признание - Фридрих Незнанский

— Саша… пусти профессионала… — стараясь улыбнуться, проговорила Ира.

Только тогда Турецкий подпустил к наручникам Филю, который до сих пор смущенно стоял в стороне, не решаясь прервать бесполезную работу Турецкого.

А Ирина Генриховна нежно прикоснулась губами к волосам мужа и тихо сказала:

— Головушка ты моя бедовая.

Спустя сорок минут старенькая «мазда» Филиппа Агеева проворно неслась по Дмитровскому шоссе в сторону центра. На заднем сиденье, закутавшись в одеяло, мирно спала Ирина Генриховна Турецкая. Спала в объятиях своего мужа. Лицо ее было спокойным и чистым, ни тени беспокойства не отразилось на нем.

«Сильная женщина», — подумал Филя и улыбнулся спящему отражению Ирины Г енриховны.

— Кстати, Фил, — окликнул его Турецкий, — а как вы меня нашли?

— Скажите спасибо Грязнову. Мы перехватили разговор Шаховского с этой сволочью и установили номер его телефона. Потом Денис связался с дядей и объяснил ему ситуацию. Вячеслав Иванович, конечно, страшно разволновался, но Денис попросил его действовать конфиденциально, в смысле — без лишней огласки. Мы позвонили мерзавцу, а Вячеслав Иванович по звонку определил его местонахождение. Сами понимаете, погрешность была метров сто. Мы с Севой разделились и стали прочесывать гаражи поодиночке. Мне повезло — я нашел вас первым. Вот и все. Кстати… — Филя самодовольно улыбнулся. — Мы с Головачем поспорили на десять баксов, кто раньше вас найдет. Так что, Александр Борисыч, можете меня поздравить — я заработал на вас десятку. — Филя покосился на Турецкого и весело ему подмигнул: — С меня причитается!

В кабинете Турецкого Чернявый потерял львиную долю своей уверенности. Облепленный пластырем, с гипсовой повязкой на носу, понурый и растерянный, он казался древней мумией, неизвестно кем вынутой из гробницы и выставленной на всеобщее обозрение.

— Имя, фамилия, отчество, — приступил к допросу Турецкий.

— Я ведь уже говорил… Григорий Стальевич Пивоваров.

— «Стальевич», — усмехнулся Турецкий. — Это в честь усатого, что ли?

— Угу.

— Год рождения?

— Мой?

— Ну, не Сталина же.,

— Пятьдесят восьмой.

— Место работы и должность.

— Директор детективно-охранного агентства «Витязь».

Турецкий осторожно вставил в опухшие губы сигарету и закурил. Пристально посмотрел на Пивоварова:

— А теперь вы мне расскажете, каким образом ваше агентство связано с Шаховским и кто инициировал операцию по захвату Ирины Генриховны Турецкой.

Пивоваров глянул на Турецкого тяжелым взглядом.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — тихо, спокойно и без всякого вызова ответил он.

— Хорошо. Начнем с начала. Вы ведь не станете отрицать, что похитили Ирину Генриховну Турецкую?

— Я? — поднял брови Пивоваров. — Турецкую? Что за чушь! Я никого не похищал. И кстати, — он обиженно шмыгнул носом, — вы еще ответите за то, что приволокли меня сюда. Так же, как и за побои, которые нанес мне ваш… коротышка.

— Забавный ход, — усмехнулся Турецкий.

— Забавный? — Пивоваров осклабился. — Что же тут забавного? Вы напали на меня и на моего приятеля, избили нас до полусмерти, а потом еще и приволокли сюда, в прокуратуру, хотя не имеете на это никакого права. Я сегодня же потребую медицинского освидетельствования.

Турецкий посмотрел на Чернявого с сожалением.

— Вы серьезно влипли, Пивоваров. Вряд ли ваши хозяева станут вытаскивать вас. Они плюнут на вас. Стряхнут, как ненужный мусор.

— Не понимаю, о каких хозяевах вы говорите.

Турецкий откинулся на спинку стула и окинул Пивоварова насмешливым взглядом:

— Вы можете юлить, сколько пожелаете, но от похищения вам отвертеться не удастся. Это я вам лично гарантирую.

— Вот как? — вновь вскинул брови Пивоваров. — Гарантируете? Может, вы мне предъявите ваши гарантии?

— Легко, — кивнул Турецкий.

Он достал из ящика стола диктофон и положил его на стол. Пивоваров подозрительно прищурился.

Турецкий нажал на кнопку воспроизведения. Диктофон забубнил:

«— Вот и вам я доверял, Александр Борисович, и что я получил взамен? Пленку, склеенную из нелепых обрывков. Разве это справедливо, а, Александр Борисович?

— Другой у меня нет… И эта пленка была цела до тех пор, пока ваши архаровцы не обстреляли машину.

— Вы хотите сказать, что пуля попала в кассету?

— Именно.

— Чудеса, да и только. Значит, вы хотите сказать, что мы зря похитили вашу жену? Зря привезли вас сюда? Значит, все это было зря?

— Выходит, что так…»

Турецкий выключил диктофон. Посмотрел на Пивоварова:

— Достаточно? Или хотите послушать еще?

— Черт… — процедил сквозь зубы Пивоваров. — Как же я упустил…

— Упустили, Пивоваров, упустили. При вашем профессионализме это недопустимый просчет. Честно говоря, ваши показания не будут играть решающей роли. Стоит мне прокрутить эту запись Быку, и ваш Бык запоет, как соловей.

Чернявый заставил себя улыбнуться:

— Выходит, он до сих пор не запел? Интересно знать — почему?

— Ответ прост. Ваш приятель никак не придет в себя после разговора с «коротышкой». Сейчас ему ставят компрессы и примочки. Через час-другой он будет готов к исполнению своей лебединой песни. А пока у вас есть шанс его опередить.

Пивоваров задумался.

— Я устал, — сказал он после паузы. — Вызывайте охрану и везите меня в свое чертово Лефортово.

— Лефортово? — деланно удивился Турецкий. — А почему вы решили, что я отправлю вас в Лефортово?

— Насколько я знаю, людей, подобных мне, везут именно туда.

Турецкий покачал головой:

— Я так не думаю.

И без того бледное лицо Пивоварова стало белее бумаги.

— Вы не имеете права, — прорычал он.

Турецкий дернул уголком рта.

— Допустим… — раздумчиво сказал он. — Допустим, я отдам приказ везти вас в Лефортово. Но вы ведь знаете, что и в нашем ведомстве бывают путаницы и накладки. Допустим, по ошибке вас отвезут не в Лефортово, а в Матросскую Тишину. Или в Бутырки. Посадят в камеру к парочке уголовников. А там найдется человечек, который шепнет уголовникам, что вы — мент. Последствия такой ошибки могут быть самыми непредсказуемыми, правда?

Бледное лицо Пивоварова оцепенело.

— Вы блефуете, — сказал он, дернув щекой. —