Вынужденное признание - Фридрих Незнанский

— Чтоб тебя черти сожрали, бледный мухомор! — выругался Филя Агеев и, наморщив нос, потряс в воздухе ушибленной рукой.

— Александр Борисыч! Слышите меня? Очнитесь!.. Сева, дай минералку.

Холодная минеральная вода потекла по лицу Турецкого, смешиваясь с кровью и падая на ворот рубашки крупными багровыми каплями.

Турецкий открыл глаза, но тут же сощурился от яркого (хотя в гараже было довольно сумрачно) света.

— О, кажись, очнулся, — обрадовался Филя. — Александр Борисыч, вы как?

Турецкий разомкнул опухшие веки и обвел взглядом друзей.

— Но… нормально… — проговорил он. Из лопнувшей губы потекла тонкая струйка крови. Филя аккуратно приложил к губе смоченный в перекиси водорода кусок ваты.

— Где Ирина? — спросил Турецкий.

— Ее здесь нет, — тихо ответил Филя.

— Уверен?

Филя кивнул:

— Да.

Он смочил в перекиси большой кусок ваты и осторожно обтер Турецкому лицо. Ободряюще улыбнулся и сказал:

— Ничего, Александр Борисыч, через пару дней будете как новенький.

— Через пару дней — это ты загнул. На нем ведь живого места нет, — возразил Сева Голованов, растирая Турецкому затекшие кисти рук.

Филя покачал головой:

— Ошибаешься, Головач. Все кости целы. За исключением, может быть, ребер. — Он нагнулся и еще раз внимательно осмотрел лицо Турецкого. Затем улыбнулся и неожиданно похвалил: — А хорошая работа! Били, как в «Бриллиантовой руке», — больно, но аккуратно.

— Мне так не кажется, — с усилием выговорил Турецкий.

— Вы не в том состоянии, чтобы оценить ювелирность проделанной работы, — с тихим смехом сказал Филя.

Турецкий поднял руки и попробовал пошевелить пальцами. На этот раз у него получилось. Турецкий принялся сжимать и разжимать пальцы, и с каждой секундой они слушались его все больше и больше. Наконец чувствительность вернулась к ним полностью.

Турецкий взял у Фили бутылку минералки, запрокинул голову и долго пил. Потом отбросил бутылку в сторону, подслеповато поморгал и спросил:

— Где… эти?

Филя кивнул в направлении темной части гаража:

— Да вот они, в углу. Бугай еще без сознания, а бледный вроде зашевелился.

— Я хочу поговорить с ними.

Филя кивнул и помог Турецкому подняться со стула.

— Только вы их не очень, — попросил он. — А то еще подохнут, а нам отвечать.

Турецкий протянул руку и вынул у Фили из-за пояса пистолет.

— Александр Борисович, может, не надо? — слабо возразил Сева Голованов.

Турецкий ничего не ответил. Он направился в угол гаража.

Чернявый лежал на полу со стянутыми ремнем руками и молча смотрел на приближающегося Турецкого. На его бледном лице застыла маска брезгливого презрения.

Турецкий подошел к нему вплотную, присел на одно колено и уткнул ствол пистолета Чернявому в лоб.

— Где моя жена? — тихо спросил Турецкий.

Чернявый ухмыльнулся и покачал головой. Турецкий нервно дернул щекой и коротко, без замаха ударил Чернявого рукоятью по голове. Чернявый вскрикнул и застонал. Турецкий вновь приставил ствол к его голове.

— Где она? — глухо повторил он.

Чернявый вновь покачал головой.

— Прощай, — холодно сказал Турецкий и щелкнул предохранителем пистолета.

— Подождите… — выдохнул Чернявый и судорожно сглотнул слюну. — Подождите… Я… — Его голос трусливо дрогнул. — Я скажу. Я все скажу.

Турецкий опустил пистолет, и чернявый торопливо заговорил:

— Ваша жена в квартире на Дмитровском шоссе. В квартире.

— Жива? — рявкнул на него Турецкий.

Чернявый с энтузиазмом закивал.

— Да… — сказал он. — С ней все в порядке. Бык хотел ее… — Он глянул на Турецкого и пугливо поежился. — Но я ее защитил, — тихо добавил он.

— Адрес! — прикрикнул на бледного мерзавца Турецкий.

— Дмитровское шоссе, дом тридцать семь. Квартира… — Чернявый наморщил окровавленный лоб, наконец вспомнил и назвал номер квартиры. Голос его был сиплым и гнусавым, словно он сильно простужен. Турецкий вспомнил, как этот мерзкий голос сообщил ему о похищении Ирины, и едва удержался от того, чтобы не размозжить негодяю голову.

— В этом доме спортивный магазин… — продолжал мямлить Чернявый. — Вы его быстро найдете.

— Она одна?

— Да.

— Молись, чтобы с ней все было в порядке. — Турецкий повернулся к друзьям и крикнул:

— Дмитровское шоссе! Едем!

Мужчины кивнули и быстро направились к выходу, но Турецкий окликнул Голованова:

— Сева, останься здесь и вызови ментов. И не забудь известить Грязнова.

Дом нашли быстро. Вихрем взбежав на третий этаж, Турецкий вспомнил, что забыл взять у чернявого ключи. Не раздумывая ни секунды, он отошел на несколько шагов назад, собираясь с ходу сломать дверь. Однако Филя его остановил:

— Спокойно, шеф. Дверь железная, не поддастся. Доверьтесь мне.

Он вытащил из кармана складной нож, вынул тонкое замысловатое лезвие и, вставив его в замочную скважину, принялся колдовать над замком. Наконец замок мягко щелкнул.

— Готово! — сказал Филя, распахнул дверь и с тихим возгласом отшатнулся в сторону, чтобы не быть растоптанным тяжелыми ботинками Турецкого, который в ту же секунду ворвался в квартиру.

Ирина Генриховна сидела на полу спальни, прислонившись спиной к стене. Руки ее были стянуты за спиной, на запястьях поблескивали наручники. Стройная щиколотка правой ноги была пристегнута наручником к батарее. Рот ее был заклеен скотчем.

Завидев вбежавшего в комнату Турецкого, она вздохнула и плотно сжала веки, словно боялась, что это сон.

Турецкий склонился над женой и аккуратно, стараясь не причинить Ирине боль, отклеил от ее губ скотч.

— Долго же вы добирались, — хрипловато прошептала она. — Я уж думала, никогда не дождусь…

— С тобой все в порядке? — спросил Турецкий дрожащим голосом, гладя Ирину по щеке.

Она слабо улыбнулась:

— Да… Все в порядке. Только руки немного болят.

Турецкий выхватил из пальцев Фили нож и принялся неумело курочить лезвием наручники. Ирина мужественно стиснула зубы, чтобы не застонать.

— Прости, — сказал Турецкий, заметив, что причиняет ей боль.

— Александр Борисович, — окликнул важняка Филя, — позвольте мне.

Турецкий яростно покрутил головой.