Директория. Колчак. Интервенты - Василий Болдырев

Везде в храмах приходится ходить без обуви и верхнего платья. Всюду дежурят бонзы; я прошел мимо одной их группы, думая, что они склонились над священными письменами; нет, они просто зачитывались свежими газетами. Их волновало поднятие цен на рис…

Осмотр храма Иеясу стоит 90 сен – выдается особый билет. Я был один европеец среди целой серии довольно больших народных групп, осматривавших храмы. Это туристы-крестьяне. Они любят групповые паломничества в наиболее примечательные места страны. Их влекут и религиозные побуждения, и любовь к природе и художественным красотам. Тут и древние старики, и малолетние дети. Они хорошо организованы, имеют опытных и знающих вожаков. Это подвижная коммуна, со своим стягом, с отличительным значком на рукаве или на шляпе, чаще всего в виде веточки сливы, вишни и т. д.

От храмов пошли к «священному» мосту, который переброшен через реку Дайягава и ведет из города к храмам. К сожалению, мост был в ремонте, закрыт циновками. Жаль, ибо, судя по фотографиям, он очень красив и стилен. Рядом теперь другой, современный мост для обыкновенных смертных, по которому проложена колея электрического трамвая.

Главная улица, а она почти единственная в Никко, сплошь из магазинов с образцами лакового, бронзового и шелкового производства. Много вещей из слоновой кости и дерева. Изголодавшиеся за зиму торговцы хватали меня почти на улице, вежливо просили посмотреть их Stores.

Есть действительно прелестные вещи, но это или предметы роскоши, или безделушки, рассчитанные исключительно на приезжих иностранцев.

Отлично сознавая, что теперь для русского гражданина, не знающего где приклонить голову, не время для приобретения предметов искусства, я тем не менее не удержался от соблазна, и 50 иен как не бывало. Это, видимо, быстро сделалось известным, и мне уже нельзя было идти по улице.

После завтрака ходили с гидом пешком к знаменитому (с тех пор, как по Японии стали бродить скучающие иностранцы, многое стало знаменитым) водопаду Кирифури, в 3 верстах от города. Теперь туда построена дорога, пока еще довольно грязная.

Мой гид, изрядно хвативший саке, сделался очень разговорчив. Узнав, что я генерал, сообщил, что он бывший военный – барабанщик артиллерийского дивизиона. Болтал он много, пока мое внимание не привлекла красота ущелья, по которому мы шли. Гид от скуки сбрасывал камни. Они с гулом скатывались на дно, нарушая столь свойственную японской природе какую-то особенную, дремлющую тишину.

По пути показалась постройка. Почтенная японка усиленно предлагала чаю. Гид потянул носом, в надежде подкрепить себя чашечкой саке.

Я прошел мимо. Мы спустились к быстрому потоку, с ревом несущемуся по ущелью, вскоре показался и сам Кирифури.

Вода падает отвесно с высоты примерно 5 сажен. Рядом из-под скалы пробиваются маленькие потоки, голые, местами мокрые скалы, над которыми висят сосны и другие деревья, водяной каскад, голубое небо – все это создает несколько дикую, но прелестную картину.

На обратном пути вняли зову японки. Пили у ней зеленый чай с японским сахаром и какими-то довольно вкусными печеньями. Старуха вместе с открытками принесла и образчики горных пород.

Гид острил, что это специально для американцев – только они покупают всякую дрянь.

На обратном пути стало почти грустно от неразделенного наплыва ощущений – приступ особой, чисто русской, романтики.

Мой артиллерийский барабанщик не разделял моей меланхолии и все время, довольно фальшиво, насвистывал какой-то мотив из репертуара его дивизионного оркестра205.

Вечером прошел по берегу Дайягавы и по главной улице. Картина чудесная. Вернулся домой – свежая газета: большевики, Деникин, Юденич, арест земских деятелей во Владивостоке – словом, Россия, заслоняющая прелести Никко.

Никко. 5 марта

Сегодня мой гид решил, видимо, устроить себе и своим приятелям рикшам удовольствие и потащил меня на озеро Чузенджи. Предполагалось, что полпути проедем электрическим трамваем, а затем на рикше. Я упустил из виду, что вся прелесть в прогулке, и машинально согласился на рикш. К несчастью, мои милые японки (за отсутствием приезжих, меня обслуживал почти весь персонал гостиницы) решили меня сегодня купать и чуть не сварили в кипятке.

Это называется принять ванну по-японски. Температура воды, думаю, не ниже 40 градусов, а в коридорах и ванной комнате не более 8–9.

Пришлось действовать чрезвычайно осторожно. Сначала пробовал ногами и, когда они несколько притерпелись, решил залезть полностью; первое движение к холодному крану, но вода, увы, не шла. Пришлось покориться и решительно опуститься на дно ванны. Надо отдать справедливость, когда несколько притерпелась кожа, стало необыкновенно приятно и прогрелся, что называется, насквозь.

За время этой церемонии пропустил ближайший 8-часовой трамвай, следующий рейс, согласно расписанию, в 9.58, то есть пришлось бы потерять более полутора часов.

Решили использовать рикшу. Ему, оказалось, необходимо было взять двух помощников. Действительно, дорога большею частью сырая, а они добросовестно предполагали тащить меня на высоту 4400 футов.

С большой неохотой забрался на рикшу и неоднократно порывался слезть, но рикши обидчивы, они предпочитают деньги состраданию и достаточно щепетильны, чтобы получать их даром.

Утро было чудесное, и так приятно идти пешком. Полная беспомощность здоровенного мужчины, которого волокли три довольно тощих японца и сопровождал для верности жуликоватый гид, по дороге, где нарочно нельзя было сбиться, злила меня ужасно. Встреченная публика, хотя и привыкшая к нелепым, с ее точки зрения, причудам европейцев, особенно рабочие, мужчины и женщины, собиравшие гравий в русле Дайягавы, посматривали на нашу компанию не без некоторой добродушной иронии.

Добрались до конечной станции трамвая. Здесь рикши должны были передохнуть и выпить чаю. Весь пройденный путь с еле заметным повышением постепенно превращался в недурное шоссе с каменной облицовкой от частых здесь сползаний почвы.

Материал под рукой – все русло Дайягавы сплошь завалено валунами, крупным и мелким гравием и песком, нежным, как мука. Сбором и просеиванием занято много рабочих. Просеивают небольшими решетами, а таскают маленькими корзинами на спине, порции небольшие, особенно у женщин. Работа тяжелая, потому и работают с прохладцей.

Все женщины, среди них много молодых девушек, в синих мужских штанах, узко обхватывающих ноги. Климат заставил завести это дополнение к женскому костюму, да и работать удобнее, не говоря уже о защите от пыли.

У станции склад особой глины, которая по воздушной электрической дороге подвозится из ломок, находящихся высоко в горах. Подвесные железные лотки весело сбегают вниз и карабкаются в гору на обратном пути. Зрелище занимательное. Победа человеческого разума стоит красот природы, и я, признаться, этими лоточками и их спорой механической работой заинтересовался больше, чем видами гор, которые бог весть откуда приехал смотреть. Рабочий-приемщик легко опрокидывал подбегавший лоточек, из которого с шумом вылетали куски бурой глины в особые деревянные спуски, откуда их сбрасывали в особые тележки и везли к складу. В токийские и другие магазины эта глина попадает уже в виде изящной японской посуды и разных красивых безделушек.