За Пророчицу и веру - Марик Лернер

Во-первых, он теперь тоже Чистый, и странно скрывать такие вещи. Ну а то, что изредка может обмолвиться и брякнуть нечто вроде «Великий Урс», тут же уточнив, – «обычный идол». Не мне его судить. Сам продолжаю иногда Тюхе тихонько жертвы приносить. Кинешь что-нибудь ценное за борт в волны и мысленно попросишь об удаче. Без ее благосклонности давно бы сдох. Грех, но не особо большой. У Него много имен, и если Танит одно из них, почему Тюхе не может быть?

Он получил не стандартную манумиссию[52], а свободу, как истинный правоверный. Если б захотел уйти к урсам, я б даже останавливать не стал. Имеет право. Но он не идиот и прекрасно знает, что его там казнят как врага. Его случай послужил примером для полулюдей и других симиа. У меня обезьян теперь на службе больше десятка, включая двух женского пола.

Во-вторых, частенько во время этих разговоров Писарь с менестрелем записывают сказанное. Ему такое внимание льстит. Прекрасно сознает, что все это попадет рано или поздно в библиотеки, а значит, останется память лично о нем и его народе.

– Смотрите! – закричали с носа.

– Маяк!

– Откуда здесь?

– Пирамиды, – выдохнул кто-то с восторгом.

На них еще сохранилась полированная облицовка, и когда луч солнца попадает на нее, камень сверкает. Не зеркало, понятно, однако смотрится впечатляюще.

– Как такое можно построить?

Миллионы глыб известняка, каждая весом в пару тонн. Лишь с помощью клиньев и кувалд их вырубали в каменоломнях на другом берегу Нила, обрабатывали на месте, затем перетаскивали папирусными канатами к воде, везли на баржах, волокли на строительную площадку и по отлогому склону холма, который рос вместе с пирамидой, втаскивали на вершину. Жуткая работа. А сколько в нее вбито денег и человеческих жизней?! И зачем?

– Тысячи лет стоят и еще тысячи будут возвышаться, – благоговейно сказал Ганикс. – Это своего рода бессмертие.

– Для кого? – скептически спрашиваю. – Самая большая превосходит все существующие здания. Кто ее построил?

– Хуфу. – Он явно не понял.

– Нет, не для кого, а кто создал? Как звали архитектора? Ведь это величайшее достижение, но кто придумал и воздвиг вот это? Никто не знает. А ведь он был не менее выдающимся человеком, если не более. Я построил два огромных собора, но это я или мои деньги? Зодчего зовут иначе. А кто его помнит?

– Один такой хитрец хорошо известен, – сказал Писарь.

Пока мы беседовали, уже вся компания собралась.

– Историю с Александрийским маяком знаете?

– Я – нет, – сказал Мефодий.

– Маяк посвящен Птолемею. Но через пару десятков лет после его смерти в основании обвалилась штукатурка и обнаружилась надпись: «Сострат, сын Декстифона из Книда, посвятил богам-спасителям ради мореплавателей». Архитектор сознательно себя увековечил, не забыв прикрыться от гнева фараона, замазав ее. Она и сейчас видна.

– Молодец, – заявил обезьян. – Вот так и надо действовать. Приказ начальства выполнен, а сам умудрился о себе рассказать.

Одну из главных проблем строительства в долине составляют разливы великой реки. Никакого названия для нее у местных не имелось, она одна такая. Это уж потом завоеватели придумали «Нил». Пропитанная водой земля поднималась и оседала после окончания наводнения иногда немного, случалось, и на целый фут. Никакое долговечное здание в таких условиях не построить. Поэтому пирамиды возводили не на нормальной земле, а на камнях, фактически в пустыне. Не в отнятых пашнях дело. Вся долина в длину миль пятьдесят, не больше.

– Сигналят с берега, – подошел капитан галеры, – просят пристать, важные новости.

– Давай, – соглашаюсь. – Вон у водомера.

Это такая каменная колонна с делениями, по которым отмечают уровень поднятия воды. Они натыканы по всему течению. В людных местах – густо, в пустых от одного до другого сутки плыть. Зачем ставить, где пользы нет? Это ж не мили на дороге отмерять.

– Пусть армия становится лагерем на ночь.

Между прочим, если я правильно помню, где-то вон там должен торчать сфинкс. Причем еще с целой рожей. Ничего не наблюдается. Сплошной песок. Засыпало? Зато хорошо заметны каменные пристани, гораздо ближе к пирамидам расположенные. Блоки явно при разливе везут, чтоб не таскать лишнее расстояние, и сейчас причал торчит посреди песков. Остатки храмов, мощеная дорога. Поселения расположены достаточно далеко, и некому растаскивать даже ценные вещи. При желании можно много всего найти, но сюда редко суются. Публично грабить могилы не станешь, а одиночек гоняют хранители, живущие по соседству. Правда, нет уверенности, что они сами не копают потихоньку, но это уже не мое дело. Во всяком случае, пока.

– Люди все ж ненормальные, – задумчиво сказал Мефодий, глядя на громадные сооружения. – Наверное, и с золотом хоронили, а? Взорвать проход и глянуть?

Взгляды стали определенно задумчивыми.

– В обители возле Хетара, – говорю достаточно громко для общего сведения, – долго валялась статуэтка, а внутри папирус. Старинные египетские иероглифы читать умеют немногие, но когда создавалась академия, я показал кое-кому, обладающему нужными знаниями. Некий каменотес с непроизносимым именем[53] за пару тысяч лет до нас совместно с приятелями грабил гробницы. Он побывал и в одной из пирамид, пробив стены. Нашел саркофаг и обобрал мумию. Кстати, не так много там оказалось сокровищ, на долю каждого пришлось два с половиной фунта золота. На этом они и попались, когда принялись тратить неправедно нажитое. Власти заинтересовались, откуда богатство у нищих рабочих. Тот ученый, Сергий из Родоса, говорил, что все значимые и хорошо известные погребения ограбили еще в древности.

Ну да. Для нас в прошлом, хотя мы натурально в седой древности и живем, все по прежним понятиям.

– Некоторых фараонов выкинули из погребений при смене династий Среднего царства. Других тайно перезахоронили. Искать нужно не в пирамидах, а по соседству, где тысячи и тысячи захоронений, жертвенников и стен, выстроенных за прошедшие тысячелетия. Там целый город мертвых, однако копаться там придется десятилетия без четких данных о могилах. Бесполезно. Собственно, та же история с Александром Македонским.

– Всем известно, – опять влез Ганикс, – что его мавзолей находился в царском квартале и больше двухсот лет назад ушел под воду в результате землетрясения[54], как и множество других зданий.

– Вот это «всем известно» лично у меня вызывает огромное подозрение. Его оружие сохранилось, а золотые трон с саркофагом погрузились в пучины морские. Наверняка давно переплавили на срочные нужды.