Москва и жизнь - Юрий Лужков

В пешеходные трансформировались два старинных моста Окружной железной дороги. Они отслужили отпущенный им срок эксплуатации как железнодорожных мостов. Их собирались пустить в металлолом. Я предложил сохранить в качестве пешеходных и по Москве-реке передвинуть в центр. Один соединил Хамовники с Парком культуры. Другой стал кратчайшим путем между Дорогомиловом и Плющихой. Его накрыли прозрачной крышей, осветили и превратили в достопримечательность.

В старой Москве было мало фонтанов. И на этом направлении мы продвинулись вперед.

Фонтан «Неглинка» на Манежной площади, имитирующий подземную реку, дополняют в струях воды четыре бронзовых коня, символизируя четыре времени года. Фонтан «Принцесса Турандот» струится на Арбате у театра, где не сходит со сцены пьеса с таким названием. Сад «Аквариум» до революции славился аквариумом с водными затеями. Ожили в саду большой фонтан «Аполлон» и малый — «Сатир». Забил фонтан на Украинском бульваре. На площади Европы у Киевского вокзала фонтанирует «Похищение Европы» со статуей легендарного быка, подаренной Брюсселем Москве.

Успех в преображении Москвы произошел потому, что сохранили проверенные в делах кадры руководителей, невзирая на то, что прежде они служили в партийных и советских органах. В Ленинграде уволили весь состав исполкома, опытных специалистов и организаторов, только потому, что они члены партии, коммунисты, служили при советской власти. Их заменили людьми с демократическими взглядами, которые мощный комплекс строительства города развалили. В нем трудились 26 Героев Социалистического Труда и около 20 лауреатов Государственной премии, удостоенных высших наград за достижения на стройках. В результате на них воцарилась тишина.

«Мне бы такого Ресина», — сокрушался Анатолий Собчак. Обо мне выразился, что попало в прессу: «Ну что он, в кепке, бегает перед экранами по какой-то стройке. Мэр должен подписывать бумаги, а не бегать по стройкам». Пойдя на второй срок, всеобщие выборы Собчак проиграл своему заместителю, «хозяйственнику».

* * *

На фоне возрождения Москвы впервые я пошел 16 июня 1996 года на всеобщие альтернативные выборы. Одержал победу в первом туре, набрав 89,68 процента голосов избирателей. И это против пяти пар кандидатов на этот пост.

После победы на инаугурации я получил от президента Ельцина знак отличия — «Мэрскую цепь».

С ювелирной цепью на груди я сидел 3 сентября 1997 года на Красной площади рядом с Борисом Николаевичем и патриархом Алексием II на праздновании 850-летия основания Москвы. Театрализованное представление перед стенами Кремля длилось два с половиной часа, напомнив всем о славном прошлом и настоящем столицы, чем Москве обязано государство. Дважды она подтвердила свою историческую роль, летом 1991 года и осенью, в 1993 году, дав свободу России и всем бывшим республикам СССР.

В тот день театрализованное шествие прошло по Тверской. На Воробьевых горах знаменитый француз Жан-Мишель Жарр показал длившееся до утра музыкально-лазерное шоу, каким удивлял мир в разных странах. Праздник закрылся в Лужниках при переполненных трибунах под прозрачной крышей. До кульминации юбилея год проходили посвященные ему конференции, конгрессы, фестивали, выставки, балы, карнавалы, конкурсы и другие подобные радостные действа, наименованные в постановлении правительства города скучным словом «мероприятие».

Хотелось, чтобы праздник запомнился народу, как юбилей 800-летия со дня основания Москвы, — мне и моим современникам.

В те дни не только пели и танцевали. На фоне праздника состоялось открытие памятника 300-летию Российского флота и Петру Первому, «Охотного Ряда», Музея археологии и фонтанов на Манежной площади, моста «Багратион».

Все это случилось несколько лет спустя после того, как по улицам города громыхали танки, устрашая народ, как пушки стреляли по Белому дому. Москва в дни юбилея доказала, что не утратила силу, вселила веру и надежду в будущее всем городам России.

Сидя рядом с президентом на Красной площади, я вспоминал, как по его наущению на мою голову падал «белый снег», обстреливали памятник Петру, храм Христа, все, чем занимались мэрия и правительство Москвы.

Мне приписали слова, что якобы Шухову башню не нужно восстанавливать. Это неправда. Башню проектировали и строили москвичи во главе с великим инженером. Она остается уникальной во всех отношениях. Поражает смелость и оригинальность технических решений. Восстановить ее необходимо.

Воссозданные на Поклонной горе Триумфальные ворота в честь победы в 1812 году стояли на вершине одного из семи легендарных холмов. Эти холмы нас сближают с Вечным городом. В Риме на открытии памятника Пушкину я процитировал его стихи:

В Москве до 1917 года замечательных памятников архитектуры насчитывалось не меньше, чем в самых славных городах, таких как Рим и Париж. Иностранцы, художники и музыканты, приезжавшие на гастроли, ими восхищались.

В довоенные годы воинствующие безбожники нанесли Первопрестольной сокрушительный удар, лишив Москву былого великолепия — Сухаревой башни, Красных ворот, сотен храмов и часовен.

Обезглавили многие улицы, где сияли на солнце купола. На Мясницкой насчитывалось пять старинных церквей — нет больше ни одной. Остались без храмов Ильинка, Воздвиженка, Остоженка, Пречистенка, Арбат, Тверская, Большая Дмитровка… Стерты с лица земли Чудов и Вознесенский монастыри в Кремле, в пределах бульваров разрушили Никитский, Страстной, Варсонофьевский и Златоустьинский монастыри.

Нам удалось кроме храма Христа Спасителя воссоздать Преображенский храм, полковую церковь Преображенского полка Петра I. Восстановили колокольню Большого Вознесения, где венчался Пушкин, колокольню Федора Студита, домового храма семьи Суворова.

Вернули к жизни все, что хоть как-то уцелело. Закрытые, обезглавленные обители и церкви выглядели ужасно без крестов, куполов, служили складами, мастерскими, архивами, общежитиями…

Воссозданы все сохранившиеся мужские и женские монастыри: Даниловский, Рождественский, Петровский, Покровский, Ивановский, Новоспасский, Зачатьевский, Алексеевский. Реставрирована основанная великой княгиней Елизаветой Федоровной Марфо-Мариинская обитель в Замоскворечье. Увидев ее незадолго до кончины, патриарх Алексий II дал нашей работе высокую оценку: «Обитель засияла прекрасным бриллиантом в ожерелье московских монастырей и храмов».

За редким исключением, почти все сохранившиеся в неприглядном виде храмы возрождены.

На пустыре между Волхонкой и Знаменкой, появившемся после разрушения церкви Николая Можайского, поставили в честь его часовню. Так поступили на Арбатской площади, где расправились с церковью Бориса и Глеба. О ней напоминает часовня их имени. Еще одна часовня Рождества Богородицы построена в Столешниковом переулке, где до нас сломали одноименную церковь.