Невидимки - Стеф Пенни

— A-а, ну, наверное, да. Не знаю точно.

Мистер Лавелл оглядывается по сторонам. На другом берегу пруда есть киоск, где продают мороженое и чай в стаканчиках.

— Жаль, я не догадался захватить с собой деньги. Могли бы купить мороженого.

Я заметил, что мистер Лавелл как-то странно держит правую руку. Она неподвижно висит вдоль тела. Я спрашиваю его об этом.

— Когда меня нашли, я вообще не мог двигаться, так что это уже прогресс.

— Какой ужас!

— Да, веселого в этом мало. Врачи говорят, со временем подвижность восстановится. Но нужно подождать.

Ну ничего себе. Судя по всему, он мог умереть.

— Мистер Лавелл… вы знаете, кто такие човиано?

— Я слыхал о них. Это кто-то вроде цыганских знахарей? Травники и лекари.

— Ну да. В общем, я как-то раз видел, как он занимался… чем-то вроде экзорцизма. С Кристо. Пытался его вылечить.

— Кто — он?

— Дядя Иво.

Повисает молчание. Мистер Лавелл идет дальше, не глядя на меня.

— Ты хочешь сказать, что Иво — човиано?

— Ага. Ну, во всяком случае, он сам так сказал. Он разбирается в травах и… и в ядовитых растениях тоже.

При слове «ядовитый» сердце у меня пускается вскачь. Щеки пылают.

Я определенно завладел его вниманием. Я знаю, что он смотрит на меня, хотя мне самому смотреть на него не хочется.

— Джей-Джей, зачем ты все это мне говоришь? Ты считаешь, у него есть причины желать мне зла?

Таких причин могут быть сотни: из-за Розы, из-за моей мамы, из-за неизвестной женщины. Может быть, даже — почему это не приходило мне в голову раньше? — Роза и есть та неизвестная женщина. Что означает, что это не мама… впрочем, я не уверен, что это не полный бред.

— Я не знаю.

— Должны же быть хоть какие-нибудь.

— Мне кажется, у него… только вы никому не скажете? Даже моей маме?

Я смотрю ему в глаза. Он качает головой.

— Я думаю, у него есть секреты.

— Секреты какого рода?

— Может быть… не знаю. Мне кажется, у него есть… тайная подружка.

— Вот как. В самом деле?

Он какое-то время продолжает шагать вперед, как будто что-то обдумывает.

— Ты знаешь, кто она?

Я качаю головой. Теперь я чувствую себя полным дураком. Я собирался рассказать ему про свою находку в комоде в трейлере Иво, но теперь не могу. Я не в состоянии выдавить из себя ни слова. А как я смогу рассказать ему, что это, возможно, моя мама? Я ковыряю носком ботинка край асфальтовой дорожки, выдирая из земли клочки мха.

— Думаешь, когда он был женат на Розе, у него тоже была тайная подружка?

Мистер Лавелл, похоже, вовсе не собирается надо мной смеяться. По-моему, он вполне серьезен. Мне такая возможность никогда не приходила в голову, хотя теперь, когда я об этом думаю, кажется вполне реальной.

— Не знаю. Единственный, кто может знать, — это дед Тене.

— Ты никогда не видел у него в гостях никого, подходящего на эту роль?

— Н-нет.

Я вспоминаю тот вечер, когда я стоял и смотрел в окно нашего с мамой трейлера. На него с ней. Я набираю в грудь воздух. Потом выпускаю его. Нет, не могу произнести это вслух.

— Ты никогда не слышал, кто-нибудь из твоих родных не говорил про такое растение — беладонну… или про спорынью?

— Нет.

Голос у меня почему-то вдруг становится писклявым, как у сопливого восьмилетки.

— Конечно, они не могут с уверенностью сказать, как это произошло. Может, кто-то собирал травы и просто ошибся. Такое случается.

— Да, конечно.

— В понедельник Иво не было плохо? Он уехал в Лондон?

— Так сказала мама.

— А больше никому из твоих родных плохо не было?

— Нет. У всех все в порядке. Все приезжали меня навещать. Кроме него.

Мы сделали почти полный круг вдоль озера и теперь приближаемся к лодочной станции с другой стороны. Мне хочется спросить его, о чем он думает, но я не знаю как. Я не могу размышлять ни о чем, кроме как о том, что Иво отравил его. Это не могла быть ошибка, потому что в таком случае ему тоже стало бы плохо. А если Иво отравил мистера Лавелла — если он мог так поступить, — значит он вполне мог убить и Розу. Может, Иво потому его и отравил — боялся, что его раскроют…

Мы оба заговариваем одновременно:

— И что вы собираетесь делать?

— Пожалуй, нам стоит уже потихоньку возвращаться.

Мы смотрим друг на друга.

— Я выясню, что произошло, — отвечает мистер Лавелл. — Вот что я собираюсь делать. Может, все совсем не так, как кажется. Постарайся об этом не беспокоиться.

Миллионы вопросов роятся у меня в голове, пока не превращаются в безнадежную мешанину. Я чувствую ужас, что-то вроде головокружения и чудовищное чувство вины одновременно.

— Я не знаю…

Мистер Лавелл смотрит на меня:

— Ты не открыл мне ничего такого, чего я не раскопал бы сам в ближайший день или два. Я благодарен тебе за то, что ты сказал. Это не всегда просто.

— Но как же Кристо? Что будет с ним, если…

Мне стыдно признаваться в том, что по лицу у меня ручьями текут слезы; горячая соленая вода затекает мне в рот, прежде чем я успеваю вытереть ее.

— Пока что волноваться рано. Посмотрим, что будет дальше.

В больницу мы возвращаемся в молчании. Я то и дело ловлю на себе его взгляд. Мистер Лавелл производит на меня впечатление человека славного и достойного; я думаю, он хороший мужик, но даже несмотря на то, что он взрослый, он явно не знает, что сказать. Прямо как я.

Рэй

Найти Иво Хену не удалось. Ни на стоянке — его родные божились, что он в Лондоне с Кристо, — ни в больнице — персонал выразил удивление тем, что отец мальчика не навещает его с самого начала недели. Тогда Хен отправился к Лулу, подозревая, что она может укрывать его. От нее он вышел в полной уверенности, что это не так. Он поделился своими подозрениями с полицией, понимая, что при таких скудных уликах это их вряд ли заинтересует. Через три дня бесплодных поисков стало казаться, что Иво Янко, в точности как прежде его жена, с блеском исполнил трюк с исчезновением.

А вдруг окажется, что стоянка опустела и все Янко испарились следом за ним? Смогу ли я в таком случае доказать, что они вообще там были? Но когда на следующий день после выписки из больницы Хен привозит меня на стоянку, участок выглядит в точности как раньше. Все трейлеры на месте, стоят под странными углами, как стояли, и трейлер Иво тоже.