От войны до войны - Вера Камша

– Ничего, – Луиза улыбнулась, – уйдем черным ходом.

– Я тоже так подумал, – прошептал Герард, – там то же самое.

Булочник предусмотрел все. О черном ходе мог позабыть дворянин, но не обиженный ремесленник. Что же делать? Может, к утру появится стража или лигисты перепьются и уснут. Ты, моя дорогая, еще подумай о Ходатае. Вдруг да придет…

– Герард! – Сын поднял глаза. – Герард, найди себе нож или топор, чем ты лучше умеешь…

Сын кивнул и сразу же поднялся. Если и боится, виду не показывает. Непонятно, в кого он такой уродился? Арнольд уже трясся бы под столом, да и господин граф храбростью никогда не блистал.

– А я? – встрял Жюль. Он еще ничего не понимал, для него все было игрой.

– Ты будешь с девочками. Будешь их защищать.

– Я возьму свою шпагу.

– Конечно…

Сколько у них времени? Солнце встает около шести, но черноленточники вряд ли заявятся с рассветом. Булочнику нужно позавтракать и проверить тесто. Значит, жить им осталось часов десять…

3

Издали донесся бой часов – полночь. Праздник святой Октавии начался. Отряд Рокэ быстро шел по тихим и темным кварталам Старого города. Пока самым страшным были наглухо закрытые ставни и погашенные огни. Прилегающие к Гербовой площади улицы казались вымершими, слаженный шаг множества обутых в тяжелые кованые сапоги ног отдавался в ушах грохотом.

Что было на уме у эра, Ричард не понимал. Ворон велел полковнику Анселу с Первым полком гарнизона ждать приказа в казармах, куда-то отправил стражу и Третий полк, разослал наблюдателей по всей Олларии и с тремя ротами ушел в город, хотя Ансел уговаривал дождаться разведчиков.

Мерный топот, рвущее тьму пламя факелов, запах дыма и отдаленный набат сводили с ума. Солдаты шагали сквозь ночь, распугивая весенних котов и огромных серых крыс, живо напомнивших Дику о Лаик. Это было хуже Барсовых Врат, там страшно не было.

В последнее время Дик много читал о старых битвах, но не о подавлении городских бунтов. Это была грязная работа, с которой при Раканах справлялась городская стража, а при Олларах в столице ничего подобного не случалось, только при сыне Франциска и Октавии восстал гарнизон, которым командовал граф Карлион. Но не сравнивать же тех, кто выступил против узурпаторов, с черноленточными убийцами!

Восстание подавил Рамиро Алва Младший, Карлион и его офицеры были повешены на стенах Старого Арсенала, за что сын предателя заслужил кличку Рамиро-вешатель. Дик знал о творившихся тогда зверствах, но хроники молчали о том, как Рамиро и кэналлийским стрелкам удалось победить. Ричарду хотелось верить, что справиться с хорошо вооруженным гарнизоном было труднее, чем остановить черноленточников. Юноша то и дело поглядывал на чеканный профиль своего эра, но заговорить не решался.

На первый труп они наткнулись на углу Винной улицы и Рыбного проезда. Солдаты неуклюже затоптались на месте, поглядывая на Рокэ. Шедший впереди Давенпорт раздраженно вырвал у кого-то факел и наклонил над убитым.

Полуголый пожилой человек лежал в маслянистой темной луже, нелепо разметав обнаженные руки и ноги. Череп разбился о камни мостовой, но смерть наступила не от этого – грудь и живот мертвеца были испещрены темными ранами. К горлу Дика подступила тошнота, и он, боясь опозориться, торопливо отступил назад.

– Сбросили с крыши? – предположил полковник Морен. – Пытался уйти, его догнали, убили и сбросили.

– Скорее всего, – рассеянно кивнул герцог. Впереди что-то рычало, выло и скрежетало. Раздался топот, из-за угла выскочили два человека с огромными тюками. Они смотрели не вперед, а назад и не заметили солдат. Длиннорукий Давенпорт ловко ухватил беглеца за плечо, тот задергался, как схваченный за уши кролик. Второй, бросив тюк, попытался удрать и угодил в объятия кого-то из кэналлийцев.

Пойманные оказались жалкими людишками, одетыми в разномастные лохмотья, а их ноша являла собой причудливую смесь дорогих бронзовых подсвечников, серебряных стопочек, пустых бархатных футляров и вышитых алатских шалей. Пленники лопотали что-то о Золотой улице, еретиках и «всех», которые «тоже брали и больше».

Рокэ брезгливо поморщился и спустил курок. Вырвавшееся из пистолетного дула пламя опалило лицо мародера, тот рухнул на спину. За первым выстрелом последовал второй, Алва бросил разряженные пистолеты Ричарду и обернулся к Морену:

– Лучше было бы повесить, но нет времени. Берите роту и ведите к восточному концу Золотой, я пройду к западному. Мы будем там одновременно. Там посередине что-то вроде площади, гоните своих мародеров туда, а я пригоню своих. Не забудьте проверять дома, мимо которых пойдете. Удирающих и лезущих в драку – убивать на месте. И вот еще что, пошлите человека к Анселу, пусть знает, где мы. Когда найдут Авнира, пусть сообщит. Немедленно! Три свежие роты на Золотую. В мое распоряжение!

– Да, монсеньор, – отдал честь полковник, подзывая рукой долговязого солдата. Ричард вернул Рокэ заряженные пистолеты. Святой Алан, что творится на Золотой улице, такой мирной и богатой? Что с мастером Бартолемью и… и с оставленным у него карасом?

– Спокойнее, юноша, – Алва ловко засунул пистолеты за пояс, – запомните на будущее – мародеров следует вешать на месте, если вы, разумеется, не желаете командовать шайкой грабителей. Сначала – мародеры, потом – все остальные, даже шпионы.

Ричард кивнул. Идти вровень с Алвой, когда тот спешил, и не сбиться на бег было трудно, так что стало не до размышлений. Шум становился громче, потом почти стих – отряд свернул в щель между высокими глухими стенами. Проход живо напомнил Дику место, где год назад на него напала шайка грабителей. В Олларии было несколько подобных мест – при Раканах Старый город от Нового отделяло «монастырское кольцо», изрядная часть которого позже была снесена. На освободившейся земле выросли аристократические кварталы, но часть аббатств уцелела и была приспособлена под самые разные нужды, а некоторые так и стояли пустыми, дожидаясь своей участи, как монастыри Святого Квентина и Святой Бернарды, между которыми Рокэ вел своих людей. Выхода на Золотую улицу со стороны старых аббатств не было, и Дик не представлял, почему Рокэ свернул именно сюда.

Ворон остановился неожиданно. Справа и слева тянулись глухие стены, за которыми темнели старые каштаны.

– Перебираемся.

Кэналлиец протянул своему герцогу свернутую в кольцо веревку. Бросок, и петля обвилась вокруг толстого обломанного сука. Рокэ поднялся на стену первым, за ним взлетели его стрелки. Через несколько минут сверху свешивалось десятка два веревок с навязанными на них узлами. Ричард торопливо схватил болтающийся конец. Взобраться на не столь уж и высокую монастырскую ограду оказалось довольно просто – в Сагранне приходилось труднее. Солдаты один за другим влезали наверх и прыгали в мокрую от росы траву. Алва, не дожидаясь последних, повел отряд сквозь лабиринт мрачных старинных зданий. Смолкший было шум усилился, впереди замаячила светлая стена. Церковь Блаженного Гэвина, как же он не сообразил!