Большой лес. Многомерность - Василий Головачев

Лейтенант не ответил, ложась на топчан с мёртвым лицом.

Только после этого Максим вспомнил о своём обещании освободить пленника от внушённой шмелями программы, позвал в отсек Веронику, и они несколько минут беседовали с Лесом, откликнувшимся практически мгновенно.

«Я подключу свою нейросеть… – пообещал Лес. – Но очистка подсознания от мусора внушённых программ – долгий процесс».

«Главное – добиться результата, – сказал Максим. – Ещё есть шанс сделать из него человека».

«Мы… постараемся…»

Первый час полёта наблюдали за ландшафтом под самолётом, отмечая постепенное убывание количества «семейных лесков» на единицу площади. Потом пассажирам надоело это занятие, и подсоединёнными к контуру управления остались только Вероника и Максим. Остальные устроились спать, первым Редошкин, пострадавшая ключица которого требовала покоя.

– Поспи и ты, – предложил Максим девушке, увидев, как она сонно клюёт носом.

– Нет, – встрепенулась она, – я лучше приготовлю кофе, хочешь?

– Хочу.

Через несколько минут пили кофейный напиток из запасов сухпая, приготовленный в термобоксе, посасывая галеты. Обменялись впечатлениями от последней беседы с Лесом и того смысла, который дали его признания. Верилось и не верилось, что можно было вернуться назад ещё два месяца назад без каких-либо мучений и войн как с чужими роботами, так и с земными африканскими бандитами. Обсудили также странную логику исполина, отличную от человеческой. Но сошлись на том, что в Мультивселенной найдутся ещё более странные этические стратегии, а им ещё повезло, что Лес позволил им выжить, хотя, наверное, мог бы и не заботиться о помощниках, добровольно возложивших на себя миссию под названием «своих не бросаем».

Через три часа лесные заросли под аппаратом поредели, а высота деревьев заметно снизилась. Стало больше «мангров» и «баобабов», и проснувшийся Костя заявил, зевая во весь рот:

– Мы пролетаем над переходной полосой между зоной боёв и основным лесом. Все деревья внизу – плантоиды, искусственно выращенные защитные «роботы». Ещё немного, и мы увидим первозданный Суперлес.

Поднялись повыше.

Где-то далеко на горизонте просияла голубая полоска.

– Море! – обрадовался Костя.

Но до моря они не долетели, вдруг оказавшись над тем самым Суперлесом, которого ждал ботаник.

Но это был далеко не знакомый Лес, хотя и Большой, даже грандиозный. Он заслонил собой весь местный рельеф, все низины и возвышенности, колоссальной крышей джунглей, почти без просветов и полян, напоминая сельву американских материков и Африки, но в гипертрофированном масштабе!

– Тайга! – прошептала Вероника.

– Хуже, – пробурчал Редошкин. – Дебри.

– Зато там есть цветы! – заметил Костя. – Видите луг? Что это, если не заросли цветов?

И в самом деле, в сплошном мохнатом ковре древесных крон разного цвета, от светло-зелёного до салатового и тёмно-синего, проглядывали поля золотых, оранжевых, пурпурных, белых цветов, от узоров которых рябило в глазах.

– Садимся! – предупредил Максим.

Самолёт нырнул вниз и приземлился на краю поляны, заросшей шаровидными кучками какого-то пушистого кустарника, метельчатой травой и ковром цветов, полосы которого повторяли цвета российского флага – белый, синий и красный.

Высадились.

– Тюльпаны! – ахнула Вероника, бросаясь к алой полосе, и отшатнулась: над цветами кружились насекомые! Знакомые бабочки, пчёлки, длиннотелые комары – с виду, и полосатые чёрно-золотые шмели! А потом появились птицы!

– Мама родная! – изумилась Вероника.

Только теперь Максим понял, чем порождён был шум в ушах: в нём смешались шёпот ветра в ветвях деревьев, жужжание насекомых, крики птиц и далёкие лесные шорохи, прорезаемые криками животных. Если Большой Лес таил в себе торжественную тишину, подчёркиваемую скрипом ветвей деревьев, то этот Суперлес жил гораздо более интенсивной жизнью!

Шагнувший было к белым метёлкам Костя тоже опасливо остановился:

– Шмели…

– Не пугайся, это не те шмели, – заметил Редошкин. – Эти помельче и без зубов. Те, в боевой зоне, были выращены чёрным лесом специально, в качестве гипноэффекторов и разведчиков.

– Непривычно…

– Это да, согласен, что непривычно, то непривычно. Различия видны невооружённым глазом.

Максим прошёлся по высокой – по пояс – траве, присматриваясь к цветам и вдыхая изумительно вкусный многодиапазонный запах. Увидел кустики, усыпанные крупными белыми цветами, похожими на ромашки, но только с одним круговым соцветием из десяти лепестков и жёлтым донышком, окружённым густыми «ресницами», из которого росли горбиком тычинки.

– Костя, глянь.

– Похоже на пассифлору японскую, – подошёл ботаник. – Только покрупнее. Кстати, земную пассифлору используют для приготовления настоек, способствующих оздоровлению всего организма. Можем нарвать и настоять.

– Позже.

Разбрелись по поляне, безоружные, кроме Редошкина и Мерадзе, привычно взявших автоматы.

Максим забрёл в лес, но не глубоко, не пустили самые настоящие дремучие заросли растений нижнего яруса леса, состоящего из разного вида кустарников, лиановидных петель и папоротников. За этим ярусом поднимался второй, созданный деревьями, в которых угадывались южные растения – «рододендроны», «пальмовидные веера», «гинкго», «гевея» и «папайя». Третий ярус разглядеть с земли не представлялось возможным, но если смотреть с поляны, то можно было увидеть знакомые колонны секвой с рифлёными стволами, фикусов, шатры тисов и каштанов. Их высота достигала, наверное, полукилометра, и даже древесные гиганты Большого Леса в зоне войны смотрелись на их фоне недоросликами.

Подошла Вероника, обойдя контрфорсы великана с досковидными корнями, реагируя на каждый лесной звук замиранием на месте. Пошутила:

– Грибы ищешь?

– В таком лесу и грибы должны быть величиной с человека, – отозвался он. – Хотел пройти поглубже, но это невозможно.

– Чащоба. А запахи – хоть ложкой ешь!

– Дышать трудно в таком супе. В том-то и дело, что это чащоба, причём неухоженная, в отличие от нашего Леса.

– Вот что он имел в виду, предупреждая, что нам может не понравиться реальность. В таких кошмарных джунглях я бы жить не хотела.

Из чащи донёсся мяукающий рык, и Вероника вздрогнула, инстинктивно схватив Максима за руку.

– Тигр!

– Или рысь, – погладил он руку девушки. – Успокойся, нам необязательно здесь останавливаться.

К ним подбежал Костя, треща валежником, глаза на пол-лица.

– Вот вы где! А я там раффлезию нашёл, громадную, как цистерна. Что остановились? Давайте разведаем территорию, здесь столько всего – глаза разбегаются.