Музыка ветра - Карен Уайт

– И я тоже рада познакомиться с вами, Сесилия, – проговорила она вежливым тоном, глянув на грязную, измятую юбку девушки. И добавила с упреком, обращаясь уже к сыну: – Жаль, что ты не сообщил мне, когда точно приезжаешь домой. Я бы хоть прибралась в доме, подготовила комнату для нашей гостьи.

– Все в порядке! – поспешила успокоить ее Сесилия. – Я и сама могу постелить себе постель. Не хочу доставлять вам никаких хлопот.

Улыбка сбежала с лица СиДжея, и оно моментально стало угрюмым.

– Ничего страшного, Сиси. Пусть похлопочет немного. Чем ей тут еще заниматься? – Но вот он повернулся к матери и снова расплылся в улыбке. – А что у нас на ужин? Путь из Колумбийского университета не ближний. Я уже успел изрядно проголодаться.

В голове Эдит вихрем пронеслись разные мысли. Какое-то время она никак не могла сосредоточиться.

– У меня есть креветки с рисом. И замечательные помидоры… Вчера купила в универсаме…

– Отлично! Тогда выставляй все на стол! А я пойду пока покажу Сиси наш дом. Она родом из Гринвилла. Говорит, что никогда в жизни не видела таких величественных особняков, как у нас в Бофорте.

Открылась задняя дверь, и в кухню вошла Дебора. Она замерла на пороге, увидев Сесилию и СиДжея. При виде Деборы выражение лица СиДжея стало еще более угрюмым. Девушка медленно закрыла за собой дверь и, опершись на нее спиной, посмотрела на сына Эдит. И в этот момент они оба были очень похожи на борцов, занявших исходную позицию в противоположных углах татами.

Дебора продолжала нянчиться с маленьким СиДжеем до тех пор, пока он не подрос настолько, чтобы его можно было оставлять в доме одного. Несмотря на бурные протесты сына, на его заявления, что он ненавидит свою няню, Эдит упорно обращалась за помощью только к Дебби. Впрочем, вскоре она поняла, что протесты мальчика – это не блажь и не пустые отговорки. По каким-то причинам, известным только ему самому, мальчик действительно не любил Дебби. И очень быстро Эдит поняла, в чем кроется причина такой откровенной неприязни. Дело в том, что Дебора с самого начала не особо церемонилась с ним и не стала терпеть все его капризы и выходки. Она была рослой девочкой, развитой не по годам, с сильными и цепкими руками, привыкшая нянчиться с младшими братьями и в случае чего ставить их на место. А следовательно, никакие чары СиДжея или его умасливания на нее не действовали. Физической силы девочке тоже вполне хватало, чтобы постоять за себя и заставить мальчишку подчиняться уже своим правилам поведения. Что же касается СиДжея, то он с пеленок ненавидел всякие правила и все свое детство только то и делал, что нарушал их, несмотря на усилия матери. Даже в отсутствие покойного мужа Эдит продолжала чувствовать собственное ничтожество, если не сказать никчемность. Сейчас Кэлхун давил на нее уже через собственного сына.

– Привет, СиДжей! – поздоровалась Дебора. – Рада тебя видеть.

– Привет, Дебора! – коротко кивнул головой СиДжей, но и не подумал представить ей свою девушку.

Наплевав на снобизм своего бывшего воспитанника, Дебора повернулась к Сесилии.

– Меня зовут Дебора Фуллер. Когда-то я нянчилась с СиДжеем. Должна сказать, что изрядно удивлена, что он наконец вышел из детского возраста.

Сесилия коротко усмехнулась, а СиДжей тут же крепко сжал ее за плечо. Девушка сразу же посерьезнела.

– Рада познакомиться с вами. А меня зовут Сесилия Гиббс. Я из Каролины. Учусь вместе с СиДжеем. Осваиваю профессию медсестры.

– Ну, недолго тебе ее уже осваивать. Правда, моя сладенькая?

СиДжей снова поцеловал подружку в голову. Эдит невольно почувствовала некоторое внутреннее смятение.

– Ты хочешь что-то сообщить мне? – спросила она у сына, стараясь говорить спокойно. Но СиДжей был не из тех, кого можно легко провести. Он глянул на нее так, как смотрят на какую-то мелкую козявку, ползущую по стене.

– Нет, мама! Но когда придет время, тебе я сообщу первой.

Она снова посмотрела на Сесилию, чувствуя, что сердечная боль не унимается. Ей хотелось крикнуть этой хорошенькой пичужке, чтобы она бежала прочь из их дома, вернулась к себе домой, окончила учебу, стала медсестрой и построила свою будущую жизнь так, чтобы в ней не нашлось места для СиДжея. Разумеется, она ненавидела себя за столь предательские по отношению к собственному сыну мысли. Но она уже давно перестала молиться и выпрашивать у Всевышнего прощение за все свои проступки.

СиДжей протянул руку к вазе с фруктами, взял яблоко, вытер его о рубашку и со смаком откусил большой кусок, после чего передал яблоко Сесилии. Она тоже укусила, хотя по ее лицу было видно, что ей совсем не хочется яблок.

– Хотел показать Сиси свое любимое место рыбалки неподалеку от Ледис-Айленд, но дорога там перекрыта. Случайно, не знаете почему?

Дебора повернулась к раковине и начала мыть под краном руки.

– Недавно в тех местах обнаружили обломки самолета, который когда-то давно потерпел крушение в наших местах, упал в болота.

СиДжей задумчиво прожевал очередной кусок яблока.

– А я уже тогда родился? Что-то ничего не помню об этой истории.

– Тебе тогда было почти четыре года, – тихо обронила Эдит и бросила внимательный взгляд на сына. Никогда ранее она не заводила с ним речь о событиях той страшной ночи. Не хотела, чтобы в его памяти снова всплывали обрывки давних детских воспоминаний, если они еще у него сохранились. Не хотела говорить о ночных кошмарах при свете солнечного дня. Она также никогда не рассказывала сыну о том, что именно в ту роковую ночь погиб и его отец: машина на полной скорости врезалась в дерево. Расскажи она сыну об этом, и, вполне возможно, у ребенка сразу же появились бы вопросы. А куда он ехал? Или что отвлекло его внимание от дороги? Есть вещи, которых лучше не касаться.

СиДжей снова с громким хрустом откусил кусок яблока. Звук показался слишком громким для такой маленькой кухоньки.

– А что произошло с тем самолетом? – спросил он с набитым ртом.

Дебора отвернулась от раковины и вытерла руки кухонным полотенцем.

– Точной версии нет до сих пор, – сказала она. – Но я помню, что еще на протяжении нескольких недель люди находили в болотах и на реке обломки и отдельные фрагменты самолета. – Она помолчала немного, плотно поджав губы, на лбу залегла глубокая морщина. – Помню, к нам во двор упала кукла. Мама плакала, не переставая, несколько дней, когда узнала, что все пассажиры погибли.

Сесилия заметно побледнела. Она подняла руку и инстинктивно прикрыла ею свой рот. СиДжей продолжал безучастно жевать яблоко.

– Прошу простить меня, – негромко обронила Эдит, оправляя руками юбку. – Но мне надо подготовить комнату для нашей гостьи, а потом заняться ужином.

Она почти бегом поднялась на второй этаж и закрылась в своей комнате. Вытащила сигарету из пачки, лежавшей на прикроватной тумбочке. Руки у нее тряслись так, что раскурить сигарету получилось лишь с третьей попытки. Она подошла к окну и уставилась на реку. Но своим внутренним взором она видела совсем другую картину. Ночное небо, охваченное всполохами огня. Она сделала глубокую затяжку, и ей полегчало. Никотин подействовал успокаивающе. Он медленно проникал в кровь, растекаясь по всем жилам, словно яд.