Грехи девственницы - Анна Рэндол

— Нет! — Беатрис печально поморщилась и смиренно продолжала: — Он мне не докучает. И если бы я была чуть лучше, я бы приказала дворецкому прогнать его раз и навсегда, вместо того чтобы каждый день принимать от него визитки.

— Каждый день?

Беатрис вернулась к дивану и взяла со стоящего рядом столика лакированную шкатулку. Внутри розными рядами лежали сотни визитных карточек.

— Он приходит каждый день, с тех самых пор, как перестал носить траур по усопшей жене.

— И как давно это продолжается?

— Почти год.

— Он приходит к вам столь часто на протяжении целого года, и вы до сих пор не впустили его?

Беатрис кивнула. То, с какой нежностью она взяла со стола карточку, говорило красноречивее слов.

— Как я уже сказала, мне стоило запретить ему приходить. Так было бы проще для нас обоих, но я не могу заставить себя сделать это. Каждый день я повторяю себе, что завтра прогоню его раз и навсегда, но не сдерживаю слова. Глупо, не правда ли?

Нет. Мадлен было знакомо это чувство.

— Вы знаете, чего он хочет?

Беатрис аккуратно убрала карточку в шкатулку и закрыла крышку.

— Сделать мне предложение или хотя бы понять, возможно ли это.

— А это возможно?

— Не думаю. Если я выйду за него замуж, все узнают, что он отец Гейбриела. Сходство слишком велико. Я вынудила Гейбриела всю жизнь нести клеймо незаконнорожденного и не могу теперь заставить его принять титул.

— Вы не вынуждали его стать незаконнорожденным.

Беатрис постучала по дивану рядом с собой.

— Сядьте. Я забыла, что вы слышали лишь версию Гейбриела.

Мадлен повиновалась, чувствуя себя виноватой из-за обуревавшего ее любопытства.

— Я работала гувернанткой у брата маркиза Нортгейта. Однажды летом Мэтью приехал его навестить. Несмотря на то что он был высок и очень красив, я была слишком благоразумна, чтобы увлечься им. Зачем? В конце концов, он маркиз, а я — простая гувернантка. Но было лето. Погода стояла чудесная, и брат маркиза все время устраивал пикники и игры на свежем воздухе. Детей тоже приглашали, а я их сопровождала. Мы с Мэтью старались не обращать друг на друга внимания, но не могли. Мы нуждались друг в друге, как в воздухе. Маркиз был помолвлен с дочерью богатого торговца. Эту помолвку организовал его отец, проигравший почти все состояние семьи. Мы с Мэтью любили друг друга. Искренне и страстно. — Беатрис закрыла глаза. — Это было чудесно. — Она замолчала. — Наверное, мне не стоит обременять вас подробностями.

Но Мадлен очень хотелось услышать историю до конца.

— Прошу вас, продолжайте.

Беатрис улыбнулась.

— Так приятно, что я могу поговорить о нем хоть с кем-то Миссис Хантфорд уважаемая всеми вдова, а не падшая гувернантка. Поэтому я не могу делиться подробностями личной жизни с друзьями.

Мадлен с трудом проглотила чай. Она уже и забыла, что Беатрис на самом деле вовсе не Хантфорд. Это была всего лишь роль, которую она выбрала, чтобы защитить себя и свою семью. Она играла эту роль гораздо дольше Мадлен и все же была так уверена в себе. Привыкла ли она к роли миссис Хантфорд, или ей удалось сохранить собственную сущность под маской добропорядочной вдовы?

А Беатрис продолжала:

— Лето подошло к концу, и мы решили, что он должен сдержать слово и жениться на той женщине. Спустя две недели я обнаружила, что беременна. К тому времени до свадьбы Мэтью оставалось меньше месяца. Я ничего ему не сказала. А потом он уже просто не мог поступить благородно по отношению ко мне.

— И теперь он решил исправить ошибку.

Беатрис кивнула.

— Так почему бы вам с ним не встретиться?

За последние годы мне несколько раз предоставлялась возможность выйти замуж. За хороших, состоятельных мужчин. Став замужней женщиной, я дала бы Гейбриелу и Сьюзен гораздо больше, чем давала. Но я не могла этого сделать, потому что все еще люблю Мэтью. Я слишком многого лишила своих детей из-за собственного упрямства. Гейбриел ненавидит отца, и я не в силах его переубедить. Я люблю своего сына. И не могу его предать.

Представлял ли Гейбриел, какую жертву принесла ради него мать? Скорее всего нет. Мадлен видела, с каким уважением он относится к Беатрис. Он бы не захотел, чтобы она чувствовала себя несчастной.

А еще Мадлен видела, как он реагирует на малейшее упоминание о своем отце. Гейбриел ни за что не поверил бы в благородство намерений маркиза в отношении Беатрис. Если, конечно, они действительно были благородны. Ведь принял же он участие в аукционе. Почему?

— Стало быть, это правильно — защищать людей, о которых… беспокоишься? — Мадлен не смогла заставить себя дать более глубокое название чувствам, которые она испытывала к Гейбриелу. Ей было необходимо, чтобы кто-то сказал, что она поступает очень верно, отталкивая его от себя.

— В большинстве случаев да. Но иногда… — Пальцы Беатрис легли на крышку шкатулки. — Иногда я жалею, что не могла заставить себя быть смелее. Что не отбросила прочь опасения и не вышла замуж за Мэтью. Мы могли бы замерзнуть насмерть в принадлежащем ему полуразрушенном замке, но мы были бы вместе. Иногда мне кажется, что, защищая кого-то, я лишь облегчаю себе жизнь, но не делаю ее лучше.

Не такой ответ Мадлен надеялась услышать.

— И все же вы продолжаете защищать Гейбриела.

— Верно. Но я надеюсь, что мне недолго осталось его защищать.

Мадлен замерла, прежде чем откусить кусочек лимонного печенья.

— Почему?

— Потому что есть вы, дорогая.

Мадлен пожалела, что не успела откусить печенье, потому что тогда она могла бы объяснить вырвавшийся из ее горла сдавленный звук тем, что она подавилась.

— Прошу прощения?

— Когда он рядом с вами, в нем просыпается огонь, которого я не видела со дня смерти Сьюзен. Когда ее убили, Гейбриел не видел смысла продолжать жить.

— Я бы не сказала, что Гейбриел совсем зачах.

— Верно, но он долгое время существовал лишь ради правосудия. Словно бы он чувствовал вину за то, что продолжает жить, в то время как Сьюзен мертва.

У Мадлен не хватило духу признаться Беатрис в том, что Гейбриел интересуется ею лишь потому, что она дает ему доступ к участникам аукциона и что романтика тут ни при чем. К тому же она до сих пор не знала, что именно он надеется найти.

— Что случилось со Сьюзен? — Она знала, что это слишком личный вопрос, но, возможно, если она услышит историю гибели сестры Гейбриела, это поможет ей понять мотивы его действий.

Беатрис закрыла глаза, и ее лицо исказилось болью.

— Впрочем, не стоит. Простите, если я…

Беатрис открыла глаза.