Миссис По - Линн Каллен

– Я все удивлялся, почему это ты стала писать такие милые маленькие стихотворения, а число подписчиков По растет, как хорошо унавоженная кукуруза.

– Омерзительное сравнение.

– Ты поняла, о чем я.

Я действительно поняла. И меня это задело.

– В последнее время моя жизнь была полна всевозможных потрясений, – многозначительно сказала я.

Он кивнул, будто принимая на себя часть вины за эти потрясения.

– Должно быть, нелегко наблюдать за тем, как миссис По медленно умирает от чахотки.

– Она не умирает! – воскликнула я. – Два года назад, когда она пела, у нее в горле порвался какой-то кровеносный сосуд, и она никак не может его вылечить.

– Потому что она умирает, Фанни.

– Как грубо с твоей стороны говорить такие вещи! – сказала я, приходя в ярость от того, что он со мной спорит.

– Почему? Потому что это правда? – Он потянулся ко мне и слегка постучал рукой по моему виску. – Что у тебя там? Что этот мужчина делает в твоей голове, в твоих мыслях? Я едва могу выносить изменения, которые с тобой произошли. Фанни, которую я знал, называла вещи своими именами и скептически относилась к тем, кто поступал иначе. Скептическая Фанни, где ты? Кажется, тебя уничтожила Фанни импульсивная.

– И это говорит мужчина, который волочится за любой хорошенькой женщиной, привлекшей его внимание! – Я отбросила его руку. – Да любой мартовский кот куда сдержаннее тебя! Если бы ты только знал, как я сопротивлялась, как старалась поступать правильно и справедливо по отношению ко всем, кого это касается, ты никогда не назвал бы меня импульсивной. Я ответственная, и я за это расплачиваюсь.

Подошел мистер По, довольный вид которого куда-то испарился.

– С вами все в порядке? – спросил он меня, однако глядя при этом на Сэмюэля.

– Конечно же.

Мы втроем пошли дальше. За нами шли Элиза и мистер Бартлетт с Джонни на руках. Я изо всех сил старалась выбросить из головы слова Сэмюэля.

– Что вам сказал мистер Морзе? – спросила я мистера По.

Он рассеянно подвигал нижней челюстью, словно его мысли унеслись куда-то в далекие края, и ему очень хотелось бы отправиться туда вслед за ними.

– Морзе поддержал меня в том, что касается нового рассказа о месмеризме. Хотел бы я быть столь же уверен в успехе моей лекции в Бостоне!

Сэмюэл наклонился к нему и спросил:

– Фанни приглашена туда?

– Она может поехать, если захочет, – нахмурился мистер По.

Я посмотрела на Сэмюэля. Он прекрасно знал, что совесть и забота о репутации не позволят мне поехать. Сэмюэл вздернул брови:

– Как мило с твоей стороны будет поучаствовать в этой победной поездке мистера По! А твоя собственная работа, конечно, подождет. Чего она стоит по сравнению с несколькими неделями, которые ты проведешь под боком у своего друга!

Мистер По увидел, как изменилось мое лицо.

– Почему бы вам не убраться к вашей шлюхе, Осгуд? Или вы не видите, что вам тут не рады?

– Кто не рад? – спросил Сэмюэл. – Вы или Фанни?

– Ответ вам известен.

– Фанни, ты хочешь, чтобы я уехал? Скажи лишь слово, и меня тут не будет.

Я разочарованно вздохнула:

– Просто уйди.

Сэмюэл уставился на меня, а мимо между тем проходили люди. Потом карие глаза моего мужа наполнились неподдельной печалью, он коснулся рукой шляпы и поспешил вперед, к детям.

Мистер По потер лоб.

– Ничего не соображаю, когда этот человек где-то поблизости. Я всю свою жизнь вынужден был снизу вверх смотреть на бостонских лягушатников – а теперь у меня появился шанс заставить их лизать мне пятки. Но как, Френсис, как это сделать? Это самое важное выступление во всей моей карьере, а я не могу придумать ничего достойного.

– Придумаете. – Я смотрела, как Сэмюэл по очереди целует обеих наших дочерей и широким шагом идет прочь.

Мистер По увидел, куда я смотрю.

– Почему бы вам с ним не разделаться?

В мое сердце вонзился острый шип.

– Кажется, я только что это сделала.

На следующий день я расхаживала по плиточным дорожкам садика Бартлеттов, пытаясь сочинить стихотворение. Меня ранили слова Сэмюэля о моем творчестве. Он был прав. С тех пор как я повстречала мистера По, я не написала ничего, чем могла бы гордиться. Мои стихи были полны тоской по любимому да благодарностью к Бартлеттам за их доброту, они стали какими-то надуманными. Я будто запуталась в липкой паутине озабоченности.

В сад выскочила Винни:

– Мамочка, пришла эта дама, миссис Клемм.

Миссис Клемм?

– Чего она хочет? – спросила я.

Винни пожала плечами, и тоненькие косички подпрыгнули:

– Тебя.

Миссис Клемм сидела с Элизой в общей комнате, примостившись на краешке дивана.

– Вот и ты! – чересчур сердечно воскликнула Элиза. – Работала?

Миссис Клемм повернула ко мне голову так, что я наконец-то увидела ее лицо за оборками капора. Ее глаза, круглые и голубые, словно шарики для детской игры, как обычно, полнились беспокойством.

Наверху что-то загремело, потом оттуда донеслись крики младшего поколения семьи Бартлеттов. Элиза поднялась:

– Вы извините меня, если я на минуточку отойду? Думаю, мне нужно остановить небольшую войну.

Элиза вышла. Миссис Клемм сложила руки на коленях, потом поменяла их положение.

– Сожалею, что помешала вам. Миссис Бартлетт сказала, что вы пишете.

Я посмотрела в лицо своему страху:

– Как себя чувствует миссис По?

– Я пришла по ее просьбе.

– Чем могу служить?

Ее глупые синие глаза-шарики, полные страдания, встретились с моими.

– Она так несчастна! Эдди совсем не проводит с ней время.

– Он много работает, – виновато промямлила я.

– Я думала, он может быть здесь. – И она вгляделась в коридор, словно я могла прятать там мистера По.

– Вы же знаете, сюда он может приходить с семьей. Нам всем нравится его общество. Мы будем очень рады, если вы и миссис По будете почаще к нему присоединяться.

– Мы не знаем, где он, – выпалила она.

Вернулся ли он домой, уйдя отсюда вчера вечером?

– Он, должно быть, в редакции, работает над стихами для Бостонского лектория. Кажется, они тяжело ему даются.

– Его там не было. – Миссис Клемм вздохнула. – Я не в состоянии беспокоиться об обоих своих детях разом, только по очереди. И сейчас очередь Виргинии, она больше меня заботит.