Исчезнувший оазис - Пол Сассман

Перед джипом громыхал по трассе бензовоз со скоростью ниже шестидесяти. Флин не спешил его объезжать, хотя внутренний ряд был свободен. Его слишком увлекла запись.

«…Четыре часа пополудни, а Абу Гамаа только-только прибыл — задержался по семейным делам, что-то с братом случилось. Должен признаться, я в страшном расстройстве. Знаю, такое случается, но чтобы сегодня! Как бы то ни было, он здесь со своим внуком Латифом, и мы все собрались на башне-туре. Каменщики принесли с собой кирки и кусок поролона, чтобы уложить блок. Приступают к работе… Ну, благословясь, начнем, Абу! Тура шатается, так что я пока отключусь…»

Что-то зашуршало — видимо, Фадави отложил диктофон, но в волнении забыл остановить запись. Послышались приглушенная возня, треск подмостков, скрежет металла по камню, реплики рабочих. То и дело вклинивался голос археолога, раздающий указания на арабском: «Осторожнее! Помедленнее!» Его тон становился все настойчивее, кряхтенье каменщиков — напряженнее, а минут через десять грянул целый хор голосов и надрывный скрежет камня по камню, а следом — глухой стук чего-то тяжелого о что-то мягкое. И тишина. Затем снова послышался голос Фадави — тихий, потрясенный: «Боже мой… Боже правый, да тут…»

В этот миг бензовоз впереди резко притормозил. Флин заметил это в последний миг и вывернул налево, чтобы в него не врезаться. Таксист, идущий по этой полосе на обгон, сердито загудел им вслед — ему пришлось ударить по тормозам. Флин обогнул «бочку» и помахал таксисту — проезжай, мол. На пленке Фадави снова заговорил дрожащим от волнения голосом:

«…просторное помещение, заполненное каменными блоками, сваленными в кучу… рельефы, надписи, части статуй — говорю, как вижу, потому что они лежат грудой… Боже, вон там картуш… погоди-ка, Нефер… это знак „ка“? Неферкара Пепи, Пепи Второго! Даже не верится, что я вижу все это собственными глазами, — артефакты Старого царства! Я должен туда попасть, должен…»

Дальше слышалось только шуршание пленки — Фадави остановил запись. Флин с горящими глазами склонился к магнитофону, дожидаясь продолжения. После недолгой паузы Фадави продолжил уже более спокойным тоном, на заднем фоне слышался хруст гравия под туфлями.

«Полночь. Мы вернули блок на место, и я возвращаюсь к бытовкам, до сих пор не веря в новую находку. Мне так долго казалось, что с Имти-Хентикой ничто не сравнится, что мой звездный час миновал, а тут вот, на ровном месте… Кто бы мог подумать, кто бы заподозрил…»

Он осекся от избытка эмоций. Какое-то время только и слышно было, как хрустят по камням подошвы. Потом фадави как будто совладал с собой, и комментарий продолжился:

«Как я и подозревал, за стеной святилища расположена обширная полость той же длины, шириной около трех метров. Чего я не предвидел и не мог предвидеть, так это того, что в ней обнаружатся фрагменты более древней постройки, а именно храма, датируемого годами правления Пепи Второго. Разумеется, египтяне и раньше практиковали подобное при строительстве — возводили один памятник на руинах другого (сразу приходит на ум Эхнатон в Карнаке), но я решительно не припоминаю ничего даже близкого по значимости. Мне хватило времени только на самый беглый осмотр, но и его оказалось довольно… цвета фресок просто невероятные, надписи уникальные, кое-где попадаются совершенно неизвестные тексты, включая как минимум один, относящийся к Бен-бену и Тайному оазису — жду не дождусь, когда расскажу о нем Флиндерсу!»

При упоминании имени спутника Фрея посмотрела на англичанина. Броди глядел перед собой блестящими глазами и чуть заметно улыбался, а когда почувствовал ее внимание, показал на магнитофон, призывая сосредоточиться на записи.

«…конечно, говорить еще рано, но я подозреваю, что таким образом заполнена не одна эта стена, а, возможно, и остальные, в других частях храма. Может статься, мы сидим на величайшей в истории коллекции египетских архитектурных фрагментов… У меня в голове не укладывается, что такое возможно. Завтра же я первым делом вернусь и подробнее изучу все надписи (пока что мне удалось уговорить Абу и Латифа держать нашу находку в тайне), а сейчас хочу заглянуть на склад, посмотреть, как сегодня поработали в раскопе, и — на покой. В моем возрасте вредно так волноваться! До сих пор поверить не могу. Невероятно».

Запись снова оборвалась. Фрея ждала, когда Фадави снова заговорит и расскажет, что он нашел на следующий день, однако на пленке ничего не было — только тихий шорох валиков. Она начала проматывать вперед, но пленка продолжала шуршать до самого щелчка, пока не закончилась.

— Ну надо же… — пробормотала Фрея. — Он, наверное, сменил кассету! Придется вернуться и…

— Другой кассеты не было, — перебил ее Флин.

— Но ведь он сказал, что пойдет…

— Это все.

Она посмотрела ему в глаза.

— Откуда ты знаешь?

Флин побледнел.

— Вечером в субботу, двенадцатого февраля, Хассана поймали на воровстве в складе находок. Он так и не получил шанс обследовать храм. Его посадили в тюрьму. — Броди уронил голову и вздохнул, теперь уже почти со слезами на глазах. — Неудивительно, что он был зол как черт. Только представьте: мало того что тебя заперли на три года и запретили заниматься единственным любимым делом, так еще и накануне открытия всей твоей жизни…

Его передернуло. Дальше они поехали молча. По обеим сторонам дороги замелькали дома — сначала изредка, одинокими точками на листе пустыни, затем все чаще. Отдельные жилища группировались в районы, а те — в плотный конгломерат зданий каирского пригорода, протянувшийся навстречу путешественникам. Флин сбавил скорость, свернул к заправочной станции и выключил мотор. Пока им заполняли бак, он какое-то время сидел за рулем, погрузившись в размышления. Затем, словно приняв решение, вышел из джипа, бросился к таксофону рядом с киоском и куда-то позвонил. Через полминуты Флин вернулся, а еще через три они снова были в пути.

— Я так понимаю, о том, чтобы подбросить тебя в аэропорт, и речи быть не может, — сказал он.

Фрея не ответила.

— Последний шанс свалить отсюда, — добавил Флин.

Фрея не удостоила его ответом. Впереди показались пирамиды, дорожный знак изображал развилку: прямо — Каир, направо — Файюм, Эль-Минья и Асьют.

— Ладно, — произнес Броди. — Едем вместе.

— В Абидос?

Он сбавил скорость, включил сигнал и повернул направо.

— В Абидос.

Молли Кирнан тихо качалась на подвесном диванчике у себя в саду. В руках у нее была кружка кофе, на плечах лежала шаль, потому что спустились зябкие сумерки. Она только что приняла послание от Флина. Похоже, зацепка оказалась верной, но чтобы понять насколько, потребуется еще несколько часов. По крайней мере появилось за что ухватиться после двадцати с лишним лет сплошных гаданий. Это ли не повод для радости?

Однако Молли не спешила радоваться, и виной тому был Энглтон. Все оказалось весьма серьезно, гораздо хуже ее худших опасений. Ее люди покопались в базах данных и отыскали на него досье с характеристикой. У Энглтона, как выяснилось, была репутация. «Он просто кошмар, — сказал Билли Шульц. — Наш худший кошмар, мать его. Не человек, а пиявка».