Оранжевый портрет с крапинками - Владислав Крапивин

— Такова жизнь, — сказал Владик Андрюшке и вынул заряженный бачок. Заяц смотрел понимающе...

А капитан Ставридкин (русый мужчина со шкиперской бородкой) в это время шел по улице и беседовал со своим знакомым — худым молодым человеком с внешностью южанина.

— Степан Данилыч, — убеждал капитана южанин, — ну посуди, чем мы рискуем? Возьмешь отпуск без содержания, рейс до Византийска продлится не больше недели. Яхта прекрасная, хоть вокруг света иди. Клянусь дедушкой! Передадим ее этому новоявленному олигарху, получим свои комиссионные и обратно самолетом. Или тебе жена не скажет спасибо за гонорар?

— Не в жене дело. Судно незнакомое, экипажа нет. Набирать случайных людей?

— Таки что это значит — «экипажа нет»? Я тебе не экипаж? Или я стал тебе плохой старпом?

— Жора, ты хороший старпом, только авантюрист до мозга костей...

— Он мне говорит: Жора — авантюрист! Да, авантюрист. Так и что? Я горжусь! Во мне кровь знаменитого контрабандиста Анастаса Сидоропуло, за которым сорок лет безуспешно гонялась вся таможенная стража здешнего побережья. А он никогда не гонялся за выгодой, только за приключениями. И я рад, что ношу фамилию дедушки. Она в свое время гремела от Византийска до мыса Калиогант! И когда я служил на либерийском танкере «Мимоза» и мне предложили заменить в паспорте моряка мое славное имя и фамилию на иностранный вариант: «Джордж Седерпауэл», я сказал: «Мой дедушка никогда бы не...»

— Жора, я давно все знаю про твоего дедушку. Но он же не поможет нам за несколько дней набрать экипаж.

— Так и что? Я это сделаю не хуже, чем он! Клянусь памятью дедушки, я...

— Где ты возьмешь надежных матросов?

— Он говорит Жоре Сидоропуло «где»! Где угодно! На любой пристани! При нашей-то безработице!

— Это будут случайные люди...

— Он мне говорит «случайные»! Все мы случайные на этом свете! Главное, чтобы были хорошие. А у меня хорошие знакомые в этом городе на любой улице... Эй, Мака-рони! Подойди сюда!

К капитану и Жоре нехотя подошел длинный парень с унылым лицом. За руку он вел насупленного мальчика лет восьми. Слегка сгибался и говорил ему:

— Чего теперь хныкать? Ну уехали, ну не взяли. Конечно, возить такого парня на багажнике кому какая радость? Подожди, заработаю, куплю тебе велосипед марки «Золотая ласточка». Сам летает, даже не надо вертеть педали. Только плюнь через плечо, чтобы сбылось...

Мальчик сердито, но послушно плюнул...

— Степан Данилыч, это Макаро... то есть Виктор Вермишелкин, — заговорил Жора. — Паруса знает, как звездочет Большую Медведицу. Мы с ним занимались в судомодельном кружке в четвертом классе. Один только недостаток: слишком верит во всякие приметы и нечистую силу. Но порой это даже полезно... Макарони, поздоровайся с капитаном Ставридкиным. У него есть к тебе разговор.

Макарони, не теряя уныния на лице, почтительно кивнул. Сказал мальчику:

— Беги, Шурик, домой.

— Да, беги, Шурик, до мамы и скажи ей, что Витя задержится. Он зачислен в экипаж яхты «Кречет» и вернется из рейса с полным саквояжем новеньких купюр, — напутствовал Жора братишку Макарони...

В свете красного фонаря мордашка зайца Андрюшки казалась совсем живой. Он с интересом следил, как Владик печатает и проявляет большой снимок. Наконец Владик вытащил из ванночки с закрепителем мокрый Гошин портрет. Показал Андрюшке.

— Симпатичный, верно? Сразу видно, что настоящий корабельный гном. Не какой-нибудь там чердачный или вагонный...

Андрюшка был согласен. А Владик прислушался.

— Кажется, папа пришел...

Это в самом деле вернулся домой капитан Ставридкин. На пороге он рассеянно поцеловал жену.

— Есть новости? — спросила она с таким выражением лица, что ясно было: новостей она не ждет. По крайней мере, хороших.

— Есть. Не знаю только, радоваться или... Сидоропуло подбил на одно дело: перегнать в Византийск новую яхту «Кречет», которую купил какой-то сомнительный миллионер. Деньги обещает неплохие...

— Ну так в чем дело? Ты же ходил на всяких яхтах в этот Византийск тысячу раз.

— Сроки жесткие... И самое скверное, что настоящего экипажа нет. И вообще... предчувствие какое-то...

— Степочка, разве ты старуха, чтобы верить предчувствиям! В век Интернета и орбитальных станций! Зато рассчитаемся с долгами... А я в это время наконец разделаюсь с проектом! Когда в доме одна, работать чудесно.

— Как одна? А Владик?

— Здрасте, я ваша тетя!

— Уже тетя? Я думал, жена...

— Тем более! Ты хочешь сказать, что не возьмешь своего сына в рейс?

— Оленька, ты в своем уме? — осторожно сказал Ставридкин. — Это не прогулочный рейс. Может случиться всякое. Судно незнакомое, экипаж случайный. К тому же мы связаны контрактом...

— В контракте сказано, что капитану нельзя взять сына?

— С его-то хлипким здоровьем! То ангина, то скарлатина... А если его укачает, как в прошлый раз? Пришлось ведь на берег на руках тащить...

— Пусть привыкает. А здоровье не такое уж слабенькое. По крайней мере целыми днями свищет по берегам с твоим аппаратом... Вот и сейчас: давно обедать пора, а он...

— Я не свищу, — сообщил Владик, появляясь в дверях. В одной руке он держал мокрый Гошин портрет, в другой Андрюшку. — Я здесь давно. И я все слышал...

— Как ты смел подслушивать! Это... даже непорядочно! — возмутилась мама.

— Я не подслушивал, а просто слышал. Громко говорите...

— Как ты оказался дома?

— Через окно...

— Новое дело! А почему ты без очков?

— Надоели...

— Что значит надоели! Если ты их не будешь носить, никогда не откорректируешь хрусталик!

— Ну и пусть...

— Порассуждай еще! Где тебя носило с самого утра?

— И вовсе не носило. Я помогал одному корабельному гному перебраться на новую квартиру. Его шхуна сгорела, и он...

— Владислав! Как я устала от твоих фантазий!

— Никакие не фантазии. Вот... — Владик повернул к родителям снимок. Они посмотрели на портрет, друг на друга. Слегка пожали плечами: мол, вроде бы факт... Причем если мамино лицо оставалось строгим, отцовское явно потеплело.

— А укачивает меня не всегда, — заявил Владик, — а только если со мной нет Андрюшки. На этот раз я его ни за что не забуду взять...

— Господи, какое ты еще дитя, — вздохнула мама.

— Надо еще, чтобы тебя самого взяли, — проворчал капитан Ставридкин, и это уже было явным согласием.

А мама на всякий случай сказала:

— Если еще раз без разрешения снимешь очки, не будет тебе никакого плавания...