Дедушка, не спи! - Евгений Башкарев

Ночью автобусы не ходили, и единственным шансом добраться до села являлось такси, на которое у меня не хватало денег. У меня имелась тысяча рублей, но те средства лишь отчасти покроют расходы на топливо. Ни один таксист не решится везти мне в село без доплаты за свои услуги, поэтому мне требовалась сумма, как минимум вдвое превышающая первоначальную. В этот момент и пришла идея опустошить Мишин кошелек. По дороге в село я не раз думал, что поступил плохо, но разве у меня был выбор? В Мишином кошельке мне посчастливилось отыскать еще две с половиной тысячи, чего хватило не только на дорогу в село, но и на автобус в обратную сторону. Автобус отправлялся с вокзала в восемь часов утра, и я рассчитывал на него успеть.

Таксист подъехал к дому моего детства рано утром. Мама еще спала, и как только мы заехали в село я ей позвонил. Сказал, что срочно нужна тетрадь для подготовки к экзамену. Мама открыла дверь. Я проскочил в дом и кинулся к столу, где в самой глубине нижнего ящика лежал… кулон. Без цепочки кулон смотрелся не так привлекательно, и я надеялся, что если однажды мама увидит его, она отнесется к нему, как к игрушке. А как еще можно отнестись к маленькому рапану на веревочке? Мама предложила мне позавтракать, но я сказал, что нужно бежать и пообещал вернуться на выходных. Таксист подождал меня у входа. Я попросил его не уезжать, чтобы у мамы не возникло сомнений, как я доберусь обратно. Я сел в машину, помахал ей в окно, и мы поехали, а как только машина свернула за угол, водитель остановил.

— Все как договаривались? — спросил он.

— Да, — ответил я.

— Две девятьсот.

Я протянул деньги.

— Спасибо.

— Удачи.

Он знал, что мне пожелать. Когда прыгаешь на дно глубокого колодца, только и остается надеяться на удачу. Луна вышла из-за туч, и я вдруг вспомнил ночь, когда мы с Владиком пробирались через кусты смородины, а Рамилка ругался на нас за сломанные ветки. Мне казалось, что это было так давно, а на самом деле прошло всего несколько лет. Но ведь за то время с домом проповедника могло случиться все что угодно. Его могли снести, продать, разворовать, а погреб засыпать землей. И что же? Граница еще существует?

Наверное, вход в другой мир — был самой большой тайной, которую мне когда-либо приходилось хранить. Я не рассказывал о нем никому на свете, и однажды почти забыл. Но, когда мне приснился Рамилка с собакой на руках, я все вспомнил. А еще я вспомнил, что так и не передал матери его слова.

«Скажи ей, что я счастлив».

Минуло пять лет. Не так много, чтобы говорить о прошлом. Но мои друзья поменялись. Сабина уехала учиться после девятого класса, и теперь жила в Ростове. Мы виделись с ней лишь однажды в две тысячи седьмом году, и наши чувства уже не были прежними. Она нашла себе парня. Смелого и красивого. Наверное, он был во всем лучше меня, но она мне этого не сказала. Наша встреча была короткой, как поцелуй. Я потерял самую красивую девочку в своей жизни. А чуть позже новости о ней стали доставлять мне настоящую боль.

Я не состоял ни в одной из социальных сетей, и, чтобы посмотреть, как Сабина меняется с годами, приезжал домой, шел к Владику, и мы сидели у компьютера, листая ее фотографии. Судя по снимкам, которые девочка выкладывала в сеть, друзей у нее было предостаточно, а вот подруг не было вообще. Она нашла себя в мире мальчиков, разделенных на две категории: те, кто ее хотел, и те, кто ее получил. Год от года ее внешность преображалась. Я все больше обожал ее волосы. Коса доставала ей до пояса и была ровной и пышной, точно на зависть остальным. Сабина сильно красилась и выглядела старше. На одной из фотографий мы увидели, как ее друг сует ей под платье руку, а Сабина смеется, словно ничего не замечает, или ей просто все нравится. Девочка стремительно неслась во взрослую жизнь, и в какой-то момент я понял, что мне ее уже не догнать. И стоило ли?

Рамилкины родители по-прежнему жили на нашей улице. Его отец и сейчас верил, что сын вернется живым и невредимым. Его тела так не нашли, и один Бог знал, где Рамилка прячется от своих родителей. Так думали все, кроме меня. Возможно, Рамилка и был счастлив, но его родители, вряд ли. Их дом покосился на правую сторону, и по стене поползла трещина. Отец Рамилки все так же ездил на старой машине с прогнившим кузовом и помятым бампером. Денег на новую у них не было.

Владик?

Пожалуй, кто почти не перетерпел никаких изменений за пять лет — это Владик. А если его и коснулись какие-то изменения, то только в лучшую сторону. Владик закончил десятый класс с двумя четверками и подавал неплохие надежды на медаль. Родители гордились своим сыном, не смотря на то, что он все чаще уходил от реальности, скрываясь в виртуальном мире. Когда-то давным-давно мы звали его на футбол, но спорт его не пристрастил. Только компьютер изо дня в день заполнял его сознание. Уже тогда я предвидел, что после одиннадцатого класса он не разлучит себя с информатикой. Поступит в институт на специальность близкую к программированию и понесется вперед.

Я остановился перед синим забором и почувствовал, как от страха по телу бегут мурашки. Все вернулось, как пять лет назад. Дом стоял на месте, ставни наглухо закрыты, на заборе цепь с замком, во дворе бурьян по колено. Я поглядел на трубу. Дым не шел. Звезды горели, не хуже новогодней гирлянды, и двор был освещенный везде, где на землю не падала тень.

«Никого», — прошептал я. Неужели никто так и не вселился сюда за столько времени?

Дом промолчал. Мне почудилось, будто труба выдохнула, после того, как вопрос гипнотически полетел в ее сторону.

Я перелез через забор. Собаки бодрствовали поздней ночью, и точно в подтверждение этому со стороны Рамилкиного двора, раздалось злобное рычание. Пес несколько раз рванул по земле лапой, будто набирая разгон. Хна зашелестела, и забор закачался. Это чертовски смешно — наблюдать, как собака лезет через забор. Пес не мелочился. Он прыгнул, вскарабкался на верхнюю доску, и просунул морду сквозь заросли хны. Сил залаять у него не хватило, и он просто повис, не сводя с меня глаз.

Я оттянул крышку от края и заглянул внутрь. Со дна погреба исходил холод.

Я достал телефон и включил фонарик, предназначенный для фотосъемки. Свет был куда ярче, чем пять лет назад от огромного трехбатарейного фонаря, но его рассеивание пагубно влияло на дальность. Я почти ne видел дна, и мне пришлось ждать, пока глаза адаптируются, и из темноты, наконец, появится арка.