Боги, пиво и дурак. Том 4 - Ник Гернар

и перевернулась на другой бок, прижавшись упругой голой попкой к моему бедру.

Лилит приоткрыла один глаз.

— Дверь закрой, — протянула она. — Холодом сквозит.

Рыжий шагнул вглубь комнаты, все еще как завороженно таращась на нас с девчонками, и захлопнул дверь.

Ли приподняла голову.

— С той стороны закрой! — потребовала она, выгибая сердитую бровь.

— А, понял, — отозвался Рыжий. — Короче, там это. Даню Загорская ждет.

— Ты это уже говорил, — заметил я, уставившись на приятеля выразительным взглядом.

— А, ну тогда это... Я пошел.

— Да уж пойди.

Наконец, Рыжий свалил.

Осторожно, чтобы окончательно не разбудить Нику, я выбрался из постели со стороны Лилит. Натянул штаны и рубашку, с трудом отыскал свои сапоги и сунул туда ноги. Почувствовал под правой ступней что-то лишнее, снова разулся и вынул из сапога тонкие беленькие трусики Ники.

Не задаваясь вопросом, как они туда попали, выложил белье на край постели, вернул ногу в сапог, кое-как расчесался руками и одним махом допил остатки воды в графине. Потом вытряс последние капли себе на ладонь и освежил лицо.

Тут до меня дошло, что кроме сушняка не испытываю никакого похмельного дискомфорта. Просто как будто вчера слишком поздно лег и нажрался соленого.

В таком виде я и отправился в харчевню на встречу с госпожой дознавателем — небритый, полуодетый и лохматый, с курткой в руках.

В конце концов, имею право. Меня, вообще-то, в буквальном смысле из постели вытащили. Какого черта она заявилась сюда с утра пораньше? И вообще, что ей здесь надо?

Спускаясь по лестнице, я с наслаждением почуял аромат свежих пшеничных лепешек и горячего варенья. Снизу доносился звонкий голосок Лидии.

— Цюдик, ка мне! Сидеть!

— Какой он у тебя... удивительный, — услышал я голос Стефании. — Вот только... Ты точно уверена, что он — собака?..

— Думаю, в этом не уверен даже сам Чудик, — заметила Камилла. — Может быть, все-таки кофе?..

— Нет, благодарю.

В харчевне народу еще почти не было. Август с важными видом подпирал двери — видимо, чтобы произвести впечатление на высокую гостью. Камилла с Рыжим сидели за столом в ожидании завтрака. В центре харчевни со своим удивительным зверем расположилась юная дрессировщица. Многолапый Чудик, заискивающе глядя на свою юную хозяйку, старательно вилял задницей и делал умильные морды.

А рядом стояла Стефания, в своей строгой синей форме, с гладким пучком светлых волос на затылке.

Услышав шум на лестнице, она обернулась — и, вздрогнув, тут же отвела глаза в сторону, как будто не ожидала меня увидеть.

— Всем доброго утра, — сказал я.

— Дядя Дани! — радостно взвизгнула Лидия, бросившись ко мне.

— Привет, попрыгунья, — улыбнулся я, бросая куртку на ближайший стул.

Поймав Лидию, я под звонкий хохот пару раз покрутил девчонку у себя над головой, как самолет, и вернул на родную землю.

Чудик с довольным видом подбежал ко мне, повиливая задом.

— А-аа, и ты пришел поздороваться? Изменник! — потрепал я многолапого по круглой нелепой голове.

И обернулся на Стеф, которая уже успела взять себя в руки с наблюдала за происходящим с обычным холодным лицом.

— Рыжий сказал, вы хотели меня видеть?

— Да, мне нужно с тобой поговорить, — ответила Загорская. — Выйдем на минуту?

— Можно, — кивнул я, подхватив куртку со стула.

Стеф направилась к двери первой.

Я вышел на крыльцо следом за ней, ежась от морозной утренней прохлады, дохнувшей в лицо и распахнутый ворот рубахи.

— Ну? — спросил я, доставая папиросы из кармана.

Стеф отвела глаза.

— То, что случилось вечером... Это было ужасно некрасиво. Если хочешь обсудить...

— Да нечего там обсуждать, — пожал я плечами, прикуривая. — Что-то еще?

Бледные щеки госпожи Загорской залились легким румянцем.

— Я тут подумала... — кончиками пальцев она рассеянно коснулась своей зардевшейся щеки, скользнула по чистым от помады губам. — Может быть, мы... Все-таки как-нибудь встретимся еще раз?

— Ну это как ты пожелаешь, — ответил я, выдыхая в сторону сизые клубы горьковатого дыма. — Вызовешь к себе — встретимся, куда ж я денусь.

— А если... Если не вызову, а приглашу? — спросила она, поднимая на меня свои прекрасные голубые глаза.

Я усмехнулся.

— А вот приглашениями, извини, я сыт по горло.

— Ясно, — проговорила Стефания, и ее лицо снова выцвело, потеряв всякое живое выражение. — Доброго вам дня, Даниил.

— Вообще-то у нормальных людей еще утро, но и вам всего хорошего, госпожа Загорская, — ответил я и вернулся в харчевню.

— Что нужно было от тебя синей дамочке? — спросил Рыжий.

— Да ничего особенного, — отмахнулся я от вопроса.

Тут Леандр вынес ранний завтрак, и я задержался вместе со всеми, чтобы уничтожить пару мягких лепешек с еще горячим яблочным вареньем вприкуску.

Поднявшись обратно в свою комнату, я обнаружил, что Лилит уже куда-то исчезла, постель прибрана, а Ника, прикусив губу, усердно пытается расчесать здорово запутавшиеся за ночь волосы.

— Тебе помочь? — спросил я.

Ника зарделась. Опустив голову, подала мне гребень.

И я принялся осторожно распутывать ей волосы, прядь за прядью.

Молчание становилось невыносимым, и я, наконец, не выдержал.

— Слушай, я... Хочу извиниться за вчерашнее.

— Извиниться? — удивленно переспросила Ника, обернувшись ко мне.

Я с трудом выдержал ее пристальный взгляд.

— Именно так. Извиниться. К сожалению, я толком не помню, что было ночью, но...

— Извиниться за что? — снова упрямо спросила кошка.

Я вздохнул, присаживаясь на край стола.

— А шут его знает, — совершенно искренне сказал я. — Но наверняка есть за что. Потому что... Где-то глубоко внутри меня не отпускает ощущение чего-то неправильного. Если б я мог...

Ника вдруг шагнула ко мне и прижала свои прохладные пальчики к моим губам.

— Не говори! Не нужно. Не помнишь — так и вспоминать нечего, — шепотом проговорила она.

Потом опустила глаза и, покраснев, добавила:

— Я... сама мало что помню. Будто тоже была пьяна. Но то, что осталось в моей памяти, мне приятно. Хоть и неловко. А значит, извиняться тебе не за что.

Она порывисто обняла меня за шею, а потом бесшумно выскользнула в дверь.

Я только руками развел.

Так, ситуация становится все чудесатее и чудесатее...

Тут ко мне заглянул Рыжий. Убедившись, что кроме нас