Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли

– Он давит, настаивает, чтобы я получила развод, как будто я могу это сделать. Было достаточно трудно добиться, чтобы суд позволил хотя бы разделение семьи. Августа Грегори[100] считает, что Изольда должна выйти за Вилли Йейтса.

– Но ведь ему уже под пятьдесят, так? – удивилась я. – А ей сколько? Двадцать?

Мод кивнула.

– Августа говорит, что ее муж был на тридцать лет старше нее, и это не помешало их удовлетворительному браку.

– Но королева Маэва вряд ли удовлетворилась бы стариком, – заметила я, и мы все засмеялись.

– Когда мы только затевали Дочерей Эрин, – сказала Мод, – я взяла себе имя Маэва. Весь этот фольклор так вдохновляет.

– Те древние предания разбудили всех нас, – согласилась Констанция.

Она рассказала, как росла, чувствуя странную связь с крестьянами в поместье ее отца.

– Он был хорошим лендлордом, потому что знал, как это должно быть, – сказала она. – Он старался вернуть упущенное прошлое.

Она отпила вина.

– Вы не должны забывать, Нора, что это все-таки были тяжелые времена. Я имею в виду, что делать, когда голодают миллионы? Мой дед искренне считал, что его крестьянам-арендаторам будет лучше, если они уедут в Канаду.

Она вдруг умолкла.

– Констанция, он никак не мог предвидеть того, что произойдет, – тихо сказала Мод.

– И тем не менее, – отозвалась та.

– Констанция, вы хотите сказать, что во времена Великого голода ваш дед…

– …оплачивал проезд своих крестьян в Канаду, – закончила она за меня.

– Он насильно изгонял их с земли, – перевела я.

– Думаю, да, – ответила она. – Хотя он полагал, что так будет лучше для них. Это был единственный способ спасти поместье. Он не знал, что корабли никуда не годились для этих целей.

– Корабли-гробы, – сказала я.

Она вздохнула.

– Вам это трудно понять. Для моего деда народ был безликой массой. Он уже очистил всю территорию, семь картронов[101], – хотел освободить землю под пастбища для скота. Это было более целесообразно с экономической точки зрения. Было это в тысяча восемьсот тридцать четвертом. Он тогда нагрузил целый корабль своими крестьянами. А тот затонул в прямой видимости от берега. Все погибли.

– Они были предками тех крестьян, с которыми вы чувствовали свою связь, – сказала я.

Лендлорды были настоящими чудовищами. А сейчас передо мной сидит в зеленом их прямой потомок?

– Я понимаю, что кажусь вам сплошным противоречием, – снова вздохнула Констанция. – Но я хочу объяснить вам, Нора, в какой обстановке росла. Это был очень ограниченный отдельный мир – балы, охота, скаковые лошади…

Она встала и начала расхаживать по комнате.

– Нора, – вдруг заявила Мод, – нам необходима ваша помощь.

– Моя? – Я не могла скрыть своего удивления.

– Вы американка, человек ничем не запятнанный, практически туристка. За вами не следят, ни в чем вас не подозревают.

Они обе подались в мою сторону.

– В общем…

В этот момент в комнату вошла Изольда, которая вела за руку Шона – маленького мальчика, с которым я познакомилась в церкви.

– Он проснулся, маман, – сказала она.

Маман? Я-то думала, что Изольда – кузина Мод.

Шон сразу подбежал ко мне.

– Смешная тетя, – сказал он.

У меня же в голове крутилась мысль: это я-то смешная, если учесть, какие необычные и эксцентричные женщины побывали сегодня в этом зале?

Но я посмотрела на него, потом скосила глаза к переносице и высунула язык. Он весело засмеялся. Мод протянула руку и притянула мальчика к себе.

– Я хочу ужинать, мама, – сказал он сначала по-английски, а потом по-французски.

– Пойдем-ка на кухню посмотрим, что там приготовила наша кухарка, мой bichon[102], – ответила она и потрепала его по мягким кудрям. – Правда же, он похож на маленького славного щенка?

Затем Мод обернулась ко мне:

– Я только пристрою его, а потом мы поговорим.

И они втроем вышли из комнаты.

– Маленький клан нашей Мод, – сказала Констанция, когда мы остались одни. – Я восхищаюсь тем, что она держит своих детей при себе.

– Выходит, Изольда – ее дочь. Я так и подумала сначала. Они очень похожи, – заметила я.

Констанция кивнула.

– Все всё знают, но мы делаем вид, что не догадываемся. В Дублине так проще. Ná habair tada, – сказала она.

– Мне знакома эта фраза, – подхватила я. – Что бы ты ни говорил, не говори ничего.

– Именно. Отец Изольды – французский политик. Мод познакомилась с ним, когда ей было всего двадцать лет. Он был женат, но они с женой… В общем, они с пониманием относились друг к другу.

– Хм-м-м, – насмешливо хмыкнула я.

– Не судите ее, Нора. Ее мать умерла, когда Мод была совсем ребенком. А отец делал все возможное, чтобы воспитать ее и ее сестру. Но затем он неожиданно умер. Мод обожала своего отца. После его смерти она выяснила, что тот поручил своему брату опекунство над ними и их фамильными деньгами, в основном доставшимися от их матери. Дядя заявил девочкам, что денег практически не осталось, и заставил их переехать в его дом в Англии. Он был настоящим тираном, но Мод, – Констанция засмеялась, – нашла работу актрисы. Как только их дядя увидел афишу, на которой большими буквами была написана фамилия «Гонн», он признался, что деньги все-таки есть. Это был небольшой, но достаточно стабильный доход для нее. Но она всегда была щедрой. Похоже, у ее отца была любовница, которая родила девочку незадолго до его смерти. Эта женщина пришла в дом дяди Мод просить помощи. Дядя вышвырнул ее. Но Мод потом отыскала ее и все-таки помогла ей деньгами. А затем нашла ей работу в семье, уезжавшей в Россию. Дочку же ее оставила у себя. Эта девушка – назовем ее Эйлин – жила вместе с Мод и Макбрайдом, пока однажды ночью… – Констанция понизила голос. – Мод не любит об этом говорить, но вскоре после инцидента Эйлин вышла замуж за брата Макбрайда. Он был намного старше нее, но это все-таки было решением вопроса. Я верю, что брак у них оказался счастливым.

– Звучит ужасно, – заметила я.

– Жизнь не всегда поворачивается так, как нам того хотелось бы, – сказала Констанция. – Когда я познакомилась со своим мужем, он был женат. Его жена вскоре умерла, но если бы этого не случилось… – Она пожала плечами.