где уроженцы далеких Островов Зеленого Мыса танцуют морну и коладейру, стряпают кашупу, пытаясь таким способом заглушить горькую тоску по родине. А тем временем земляки на Островах безжалостно издеваются над эмигрантами-«голландцами», над их женами, которые остались на Сан-Висенти или уехали в Португалию, — ведь ни для кого не секрет, встречаются еще такие отчаянные женщины, выросшие в нищем квартале Монте-де-Сосегу. Они покинули родину и отправились в Лиссабон в поисках легкого заработка и теперь скрывают свое прошлое и выдают себя за образованных. В Амадоре, пригороде португальской столицы, полно зеленомысцев. Они держатся высокомерно и не упускают случая похвастаться своими успехами и достижениями, приобретают замашки больших начальников. Но тетушка Жожа не желает знаться с этими выскочками, у нее другой круг знакомств, она идет в гости к одной подружке, потом к другой, в одном доме пообедает, в другом поужинает. «Жожа, оставайся ужинать, право, голубушка, оставайся!» Почему бы и нет? А поздно вечером ее отвезут домой на машине. Тетушка Жожа каждый день получает приглашения на какой-нибудь праздник или вечеринку, и за этими нескончаемыми пирушками и сама не замечает, как бежит время. Так пролетают дни — в покое и довольстве, и часто ей кажется, будто она вовсе и не уезжала с Сан-Висенти, в самом деле, она словно привезла с собой частицу родной земли, да, зеленомысцы привозят с собой частицу родины, куда бы ни забросила их судьба, они всюду сохраняют свои обычаи и образ жизни. «Интересно, — думает тетушка Жожа, — согласится ли Витор уехать со мной на Острова?» Она чувствует, как юноша все больше от нее отдаляется, он теперь днюет и ночует у своих друзей, отмечает вместе с ними праздники, да, Витор стал в последнее время совсем другим, он изменился до неузнаваемости, и началась эта перемена не вчера и не сегодня, она давно ее почувствовала, хотя причина этого ей пока еще не ясна. Ну что ж, у Витора свои друзья, появятся еще и новые знакомые. Пока она будет блаженствовать на Островах, он обретет здесь новых товарищей и, наверное, станет приглашать их в дом, они будут устраивать вечеринки. Будут говорить и на серьезные темы — о родине, о судьбе своего народа, о литературе. Витор, который собирается посещать лекции и коллоквиумы в Доме студентов, безусловно, познакомится там со многими африканцами — и, как знать, может, они будут собираться у него не только для того, чтобы повеселиться, но и для иных занятий, не исключено, что для дел опасных. Опасных? Да, опасных для тебя, Жожа, опасных для людей твоего возраста, потому что усталость и апатия одолели вас. Что же касается восемнадцатилетних, им такие вещи не кажутся опасными. И когда ты вернешься с Островов Зеленого Мыса, ты найдешь Витора действительно совсем другим — он почувствует себя в своей стихии, подгоняемый попутным ветром надежды, он отправится в первое свое кругосветное плавание. Конечно, он все еще мальчишка, озорной мальчишка, который пожирает глазами девчонок и не теряется ни при каких обстоятельствах, но, когда дело касается вещей серьезных, он тоже становится серьезным. И если ты снова захочешь взять его в ежовые рукавицы, тебе это не удастся. Витор паренек рассудительный, однако теперь он уже взрослый, самостоятельный человек, и он деликатно даст это понять матушке Жоже. Острая боль пронзит сердце Жожи: и ничего-то она больше не знает, ничего не может угадать, не может понять, какой перелом произошел в характере Витора. Если бы она только знала, что все это сулит ей в будущем, какими серьезными осложнениями и неприятностями грозит! Да, Жожа, жизнь твоего Нельсона очень усложнилась и запуталась, только тебе он никогда об этом не скажет, — не захочет лишний раз тебя волновать. И вот однажды вечером, когда тетушка Жожа вернется из гостей (она была у своей старой подруги Бии Лоренсо из Эстрелы, той самой, у которой дочка исполняет морны, ее пение даже записали на пластинку, она в составе зеленомысского ансамбля уже выступала в Голландии, Северной Америке, Луанде, Бисау, Лоренсу-Маркише и в других местах, разумеется получив субсидию, как теперь это принято, ведь морны сейчас — это прямо-таки золотая жила для их исполнителей, а если вспомнить времена Фернандо Кейжаса, лет двадцать назад, когда разрешалось петь только на португальском языке, кого тогда в Лиссабоне интересовали морны? И кому тогда пришло бы в голову посылать уроженцев архипелага Зеленого Мыса за границу? Теперь же многое изменилось, все поют морны, все поют коладейры!), так вот, когда вечером тетушка Жожа вернулась от ньи Бии Лоренсо, Витора не оказалось дома, судя по всему, он ушел несколько часов назад. Но куда? И тут она увидела записку, что он оставил, и глаза ее расширились от ужаса и наполнились слезами. Господи боже, за что? О, каким непонятным стал этот мир! Она стояла в комнате, держа в руке записку Витора, и предрассветная мгла окутывала ее.
Она была одна со своим несчастьем. Город погружен в тишину, огромный город, которому срочно нужна любовь, как сказал поэт Даниэл Филипе, уроженец Островов Зеленого Мыса. Ты о таком слыхала? Он с Боавишты, заброшенного островка, который теперь, говорят, начнет развиваться за счет иностранных капиталовложений — ведь немцы вложили туда немалые деньги, так по крайней мере утверждает сын тетушки Жожи, Роландо. И не только немцы сделали капиталовложения, но и японцы, американцы, бельгийцы, французы, южноафриканцы, родезийцы, шведы и малайзийцы.
Тетушка Жожа молча стояла, сжимая в руке записку, клочок бумаги, на котором было написано всего несколько слов, строчки расплывались у нее перед глазами, и она с трудом разбирала слова, хотя почерк у Витора четкий, почти каллиграфический. В отчаянии она снова и снова перечитывала записку: «Матушка Жожа, не беспокойся обо мне. Когда-нибудь я пришлю тебе весточку. Благодарю за все, что ты для меня сделала. Целую. Нельсон». Только тут она вспомнила, что сегодня, встав с постели, забыла опрыскать комнату святой водой, дабы изгнать злых духов. Она тихо проплакала до самого рассвета. Сердце подсказывало ей, что Витор уехал на Острова, чтобы повидаться с отцом, а ведь ньо Тоя до Розарио, может, давно и на свете нет, может быть, он умер в тюрьме или еще раньше, когда его избивали в отделении полиции. А вдруг Витор убежал в Северную Америку или в Бразилию в поисках лучшей жизни, как этот паренек по имени Шикиньо из романа Балтазара Лопеса[31]. Нет, что-то не верится, чтобы у Нельсона было тяготение к американцам, ведь он всегда называл их расистами и империалистами, говорил,
