Особый пассажир - Дж. Мас

бы милый. Тем более у бабы Зины места для Эдмундо не нашлось. Этот факт причинял мне боль. Плюс ко всему, моя хозяйка была против кофеина, потому что «Степочка, а давление ж?».

Господин Штеймлер не был против напитков за рулем. А кофе был очень даже ничего, хоть еще и горячий. Не любовь от Эдмундо, конечно, но все же лучше, чем черный чай, который окрашивал в такой же черный цвет и зубы, и настроение.

Настроение стало почти сносным, как на нашу полосу выскочил какой-то идиот, жестко подрезав.

— Вот, дьявол! — Воскликнула я, облившись уж очень горячим кофе.

— Есенечка, вы впорядке?

— Да, — бросила взгляд в боковое зеркало, вроде, аварийную ситуацию не создали, — извините.

В первый момент обратила внимание только на саму дистанцию и стояночные огни, а вот сейчас присмотрелась на подрезавшую нас машину. Сердце ушло в пятки. Это был тот самый Мерседес, который я выбирала для Архарова. Да это и есть Мерседес Архарова!

— Вот сучий потрох, — процедила сквозь зубы удаляющейся машине.

— Что вы сказали? — Господин Штеймлер пододвинулся на край сидения.

Меня уволят в первый же рабочий день. Хотя бы потому, что я зарекомендовала себя как исполнительная и сдержанная, но то, что я сейчас сделаю, перечеркнет весь тот светлый облик, который новый начальник пока еще видит перед собой.

Поток достаточно плотный, но быстрый.

— Извините, господин Штеймлер, — бросила почти бывшемуначальству, и выскочила на левую полосу.

Мерседес опередила быстро. Теперь я уже подрезала нахала. Мне показалось этого недостаточно. Вся злость на Архарова, клубившееся в груди, радостной змеей выползала наружу.

— Что вы делаете?! — Воскликнул господин Штеймлер, держась за дверной поручень и свой портфель.

Мерседес даже не среагировал. Начала его оттормаживать. Так поступают только отморозки, и я.

Машина Архарова вильнула в свободную правую полосу, а я перед ним и опять заставила притормозить. Он ушел обратное влево — я перед ним. Даже послышался визг покрышек.

Впереди показалась дорожно-постовая. Пора завязывать.

Мерседес сзади возмущенно посигналил. А я опустила боковое окно и вытянула руку с оттопыренным средним пальцем вверх.

Вот теперь все.

— Прошу прощения, — наконец произнесла, оторвавшись от машины Архарова в две улицы.

— Ну, вы лютая мне попалась, — довольно хихикал Штеймлер на заднем сидении, — пожалуй, отзову вакансию на охранника, а вам начну приплачивать сверху.

У господина Штеймлера сегодня целый день судебные процессы, а мне, чтобы не торчать зимой на парковке, разрешили подождать в старинном здании международного суда.

Уже к обеду я чуть ли не на стену лезла от скуки. Телефон почти разрядился, зарядное устройство, естественно, забыла в своей каморке. Секретари здесь какие-то сухие и не разговорчивые.

— Сходите в ресторан за обедом для Иосифа Робертовича? — Ко мне подошла секретарь с корпоративной картой и списком блюд.

Радостная я выскочила из здания суда несколько быстрее, чем позволяют правила приличия и со всего размаха врезалась носом в грудь высокого мужчины.

— Прошу прощения, — дежурно проговорила и замолчала.

Возвышаясь каменной статуей, на меня хмуро сверху вниз смотрел Архаров. Встретить на дороге — это одно, но вот нос к носу… У меня таких планов не было. И я не была готова. Злость мгновенно сменилась тоской и щемящей болью в груди.

Моему воспаленному мозгу на миг даже показалось, что такую же тоску я увидела в глубине черных, моих любимых глаз.

Бред.

— Добрый день, Марк Васильевич, — максимально вежливо-отстраненно проговорила ему, будто не я утром устроила им Безумного Макса да еще и с неприличными жестами. Кубок мне! Нет, Оскара несите! Даже ноги вспотели, слишком тяжело далась мне эта простая фраза.

Архаров нахмурился чуть больше и открыл было рот, чтобы что-то произнести, но я рванула подальше от него. Максимально быстро, но максимально прилично. Не готова слышать его голос настолько близко. И уж тем более не готова выслушивать поток обвинений в свой адрес. Я почти стала забывать его, а сейчас все откатилось обратно.

Так нечестно.

Пробежала всего с десяток метров, как увидела вылезающего из машины Леонида. Вот он улыбался искренне и даже распростер руки в стороны, приглашая в объятия.

— Как тебя на дорогу-то выпустили? — Пожурил он.

— А почему тебе права купили, а ездить купить забыли? — Шагнула в дружеские объятия бывшего коллеги.

Спиной чувствовала тяжелый взгляд Марка. Все мое мужество ушло на то, чтобы не обернуться, а продолжить приятельский, пустой разговор с Леонидом.

Когда, наконец, отошла от бывшего коллеги, не выдержала и все же обернулась.

Архарова уже не было.

Глава 34

— Признавайтесь, вы все это нарочно придумали, а сейчас просто надо мной издеваетесь!

Мы с бывшими соседями собрались в уютной гостиной тети Розы и дяди Мойши. Прошло почти два месяца с тех пор, как я продала квартиру для выплаты долга по Вилли, и почти неделя, как устроилась на работу к судье. И только сейчас впервые пришла в гости. Боялась, что станет очень грустно, но новости, которые преподнесли мои возмущенные друзья, отодвинули грусть и печаль на задний план.

— Как это вас переселяют, а дома под снос? — Уставилась на Айрин.

— Они сказали, что дома в аварийном состоянии, — Айрин уселась на подушку на полу, все другие места были уже заняты, — у городского бюджета нет средств на капитальный ремонт. Все под снос.

— Как же так, — пробормотала я в бокал с вином, — а вас в один дом поселят?

— Да кто ж там знает, — махнула рукой тетя Роза, смахивая слезы, — мы теперь сами по себе останемся.

Как же так? Наш маленький, но такой чудесный мир пытаются отнять. Снесут, а на его месте отстроят какой-нибудь очередной торговый центр для кучек молодежи и массмаркета. Это неправильно. Это очень неправильно и жестоко по отношению к нам всем. Я-то мечтала подзаработать денег и вернуться. Или вначале восстановиться в медухе, но в конечном итоге все равно вернуться сюда.

— Сенечка, — ко мне подсела бабушка Айрин, — а твой прошлый работодатель, он как, общаетесь?

Сколько бы сама себе не врала, но сердце все же каждый раз екает при упоминании его.

— Нет, — буркнула под нос, — и он не поможет.

Тем более, я еще не расплатилась по старым долгам. Ему же.

Тетя Айнюра грустно вздохнула. Ее все поддержали такими же вздохами. Может, это я как-то сглазила тем, что восхищалась нашим мирком? Хотя, нет. Таким сглазить невозможно. А вот тогда, когда я смазывала жуткопахнущим составом следы от укусов клопов, которые пустили корни в матрасе бабы Люды, думая про себя: «Хуже быть просто не может» —