Преследуя восход - Майкл Роэн

— Замечательно! — прорычал я. — Значит, она думает, что находится в какой-то несуществующей стране, где она может делать то, что никогда бы не позволила себе в нормальной жизни, и это не имеет значения. Ну положим… всякие фантазии.

Джип хмыкнул:

— Ну и что? А это так серьезно?

Огромная желтая бабочка прилетела и уселась ко мне на колено. Я раздраженно согнал ее.

— Хорошо! А что будет, когда она обнаружит, что это не сон?

— Стив, я тебе гарантирую, что дня через два после того, как мы доставим ее домой, она будет помнить лишь то, что был какой-то переполох в офисе, что ты со своими друзьями вытащил ее из лап каких-то мерзавцев, и она будет очень-очень благодарна — главным образом тебе, потому что ты по-прежнему будешь рядом. Вот и все. А со временем и это сотрется из памяти.

— Да… но другие…

— Я буду страшно удивлен, черт побери, если они будут помнить. Воспоминания, что коренятся вне Сердцевины, они не держатся долго, разве что их постоянно подновляют. Многому ты сам верил наутро после первой ночи? — Я все еще переваривал его слова, когда он прибавил: — И разве это плохо? Что все, что она пережила, не оставит и следа?

Я задумался. Я испытывал чувство вины за все, что случилось с Клэр. Однако если эти воспоминания не будут ее преследовать…

— Что ж, в этом есть какой-то смысл.

— Разумеется. Тогда что же в этом плохого?

Я вскипел:

— Плохого? Господи! Только потому, что она ничего не будет помнить… разве это оправдывает то, что она сейчас выкидывает, — что каждый может воспользоваться…

— Да? Например, каждый, кто вдруг захочет выкупаться? — Терпеливая улыбка Джипа смягчила колкость замечания — во всяком случае до известной степени. Я вспомнил, как сам пытался обманывать себя, и вздрогнул. — Что-то с Молл, да?

Никто не любит выглядеть круглым дураком. Я сердито закусил губу.

— Послушай, у нее были дружки — и это было нормально. Но между мной и Молл — дьявольская разница. — Я остановился, стиснув зубы от смущения. Но Джип только широко раскрыл глаза — он все понял, и его улыбка стала немного кривой.

— Угу. Может быть, может быть. Похоже, ты слегка шокирован.

— Шокирован? Конечно, да еще как! Я ведь знаю Клэр, не забывай! Я знаю ее уже столько лет…

— Стив, большинство людей даже себя-то толком не знают! До тех пор, пока что-то — сон или большая опасность — не сорвет то, что на поверхности, и не откроется то, что лежит на дне. Сны и опасности! А у нее сейчас полным-полно и того и другого!

— Но Клэр! Чтобы именно Клэр! Она милая и совершенно нормальная девушка! Это ведь такие вещи, о которых она даже… — Я снова выдохся.

— Ну, в общем, нет. Или это лежит не сразу под верхним слоем, правда? Но все равно это часть ее. Некоторые вещи, которые ты делал вчерашней ночью, — тебе ведь тоже и не снилось, что ты на такое способен, но это часть тебя. И многое другое, может, и менее достойное. Улыбнись — ты же живой человек. Ты, я, Клэр — мы ведь не святые, черт побери. Иногда случается и оступиться. И если не перебарщивать, это может быть даже забавно.

— Забавно?! Господи, послушай, я не более искушен, чем любой другой человек, но Клэр… Клэр, а не кто-нибудь другой! Почему? — Джип не ответил, и я продолжал размышлять, поеживаясь, несмотря на солнце. — Боже мой, не то чтобы я не понимал… притягательную силу этой женщины. Я на себе это ощутил. И сам летал, как мотылек, вокруг той же свечи — ты же знаешь. И мне потребовалось немножко не слишком дружественной помощи.

Джип сочувственно покачал головой:

— Молл, Клэр… Мальчик мой, да ты просто не знаешь, кого из них больше ревнуешь, так?

— Хватит об этом!

— Как скажешь. Так, значит, это на Молл ты так обозлился?

— Да! До смерти обозлился! А ты ждал, что я стану плясать от радости, будь оно все проклято? — Но в моих словах прозвучала фальшивая нота, и через минуту я закрыл глаза и поник головой. — Нет. Нет. Ах ты черт. Я не могу, правда? Не могу даже ревновать. Мне не дозволено.

Глаза Джипа смотрели испытующе:

— Боишься показаться немного неблагодарным?

— Самым неблагодарным сукиным сыном по эту сторону заката, но… — Я не стал договаривать. — Это ведь нечто другое, правда? Люди вроде нее — это ведь в их природе? Любить столько, сколько им требуется.

Джип с минуту в раздумье пожевал губами:

— Стало быть, ты кое-что понимаешь. Ай да Стив! Ты полон сюрпризов.

— После замка — да, понимаю. Во всяком случае немного. Ты ведь мне говорил о людях, которые двигаются наружу, к Краю. Меняются и растут — во зле или к добру. И Молл одна из них. Из бессмертных, что ли. Или как вы их называете? Богини. Ну, полубогини.

— Да, она начинает становиться такой. Это нечасто можно видеть — лишь когда на нее находит. Хотя, я думаю, оно должно всегда быть у поверхности — то, что заставляет ее с такой яростью бороться со злом. Что-то просыпается, и бах! Хотя, иосафат! Я тебе прямо скажу — такой, как вчера ночью, я ее еще никогда не видал, именно такой и так долго. Она сделала огромный шаг вперед. В один прекрасный день, может быть, через много-много лет, она сбросит внешнюю оболочку, как старые лохмотья, и засияет. Но до той поры у нее есть чувства и слабости, как у других, может, даже больше. И когда этот приступ проходит, она становится слабее многих и скатывается вниз. Ей нужно… — Джип нахмурился. — Не знаю. Любовь, утешение. И она тянется к тому, что доступно. — Он еще с минуту задумчиво смотрел на меня. — Больше не сердишься?

Я вздохнул.

— Нет. Наверное, нет. Это просто… ну, древние греки — со своими сварливыми богами и богинями…

— Да?

— Неудивительно, что они в конце концов стали философами.

Он негромко рассмеялся:

— Я там был, уж поверь мне!

Но не стал вдаваться в подробности. Пришла очередь поговорить и о нем.

— А как насчет тебя? Ты тоже понемногу становишься богом?

— Я? — Мне подумалось, что Джип обратит все в шутку, но он, казалось, был слегка смущен таким вопросом, как начинающий служащий, которому вдруг предложили стать вице-президентом. — Нет! Я ведь прожил только первый свой век. Мне надо пройти долгий путь — если захочу. Только вот сомневаюсь, что когда-нибудь мне этого захочется. Сдается, я так и буду ходить по кругу, до тех пор пока не иссякну. Но надеюсь, это не будут сужающиеся круги. Двигайся, живи, чтобы кровь бежала по жилам, и оттачивай свои пороки до тех пор, пока счетчик не отстучит свое, — вот как живет большинство из нас. Но некоторые, у кого есть настоящая страсть, настоящий дух, — они начинают терять вкус к остальному. Они шлифуются, оттачивают себя до остроты кончика иглы. Они все больше и больше становятся похожи на свою страсть, в них это сразу увидишь.