Грешница - Тесс Герритсен

— Вы это сказали, детектив. Не я.

— А как они купили молчание сестры Урсулы?

— Этот вопрос вам следует адресовать митрополии Бостона. Я уверен, сделку заключили и с ними.

Риццоли замолчала и подумала про аббатство Грейстоунз. Новая крыша, ремонт. Откуда у нищей обители средства на реставрацию этого бесценного объекта? Она вспомнила слова Мэри Клемент о том, что объявился щедрый спонсор.

Открылась дверь, и вошел Кроу с чашкой воды, которую поставил на стол. Виктор сразу схватился за нее и нервно глотнул воды. Мужчина, который поначалу держался так уверенно и даже нагловато, теперь выглядел жалким и потерянным.

Пришло время выжать из него последние капли правды.

Риццоли приготовилась к последней атаке.

— Так зачем вы все-таки приехали в Бостон, доктор Бэнкс?

— Я уже сказал вам. Я хотел увидеть Мауру…

— «Октагон» просил вас приехать. Так ведь?

Он сделал еще глоток.

— Так?

— Они были обеспокоены.

— Чем?

— В отношении компании Комиссией по ценным бумагам ведется расследование. Это не имеет никакого отношения к тому, что случилось в Индии. Но в связи с размером гранта, выделенного «Одной Земле», у «Октагона» возникли опасения, как бы это не привлекло внимания Комиссии. Могли возникнуть вопросы. Они хотели, чтобы в наших показаниях не было разночтений в случае, если нас вызовут для беседы.

— Они просили вас дать ложные показания?

— Нет. Просто промолчать. И все. Просто… не поднимать тему Индии.

— А если бы вас попросили дать показания под присягой? Если бы дошло до суда? Вы бы скрыли правду, доктор Бэнкс? Что взяли деньги за помощь в сокрытии преступления?

— Речь идет не о преступлении. Мы говорим об аварии на производстве.

— И поэтому вы приехали в Бостон? Чтобы убедить Урсулу хранить молчание. Построить оборонительный рубеж из лжи.

— Не лжи, а молчания. Есть разница.

— Но все осложнилось. Старший вице-президент «Октагона» Говард Редфилд решает сдать корпорацию и обращается в министерство юстиции. Более того, у него есть свидетель. Женщина, которую он привез из Индии для дачи показаний в суде.

Виктор вскинул голову и уставился на Риццоли с неподдельным изумлением.

— Какой еще свидетель?

— Она была там, в деревне. Одна из прокаженных, которая выжила. Это вас удивляет?

— Я не знаю ни о каких свидетелях.

— Она видела, что произошло в деревне. Видела, как рабочие таскали трупы, складывали их в кучи и поджигали. Видела, как они крошили черепа ее друзей и родных. Ее показания могли нанести сокрушительный удар по «Октагону».

— Мне ничего об этом неизвестно. Мне не говорили о том, что кто-то выжил.

— Все это грозило всплыть на поверхность. Авария, укрывательство, отступные. Вы, может, и готовы были солгать, но что делать с сестрой Урсулой? Как заставить монахиню лгать под присягой? Вот ведь задачка, правда? Одна честная монахиня могла все испортить. Открой она рот — и прощайте, восемьдесят пять миллионов. Да еще весь мир будет свидетелем позора святого Виктора.

— Думаю, хватит. Я все сказал. — Он поднялся. — Мне пора на самолет.

— У вас была возможность. Был мотив.

— Мотив? — Он расхохотался. — Убить монахиню? Вы с таким же успехом можете обвинить архиепископа — я не сомневаюсь в том, что им тоже прилично заплатили.

— Что обещал вам «Октагон»? Еще больше денег, если вы приедете в Бостон и решите за них и эту проблему?

— Сначала вы обвиняете меня в убийстве. Теперь говорите, что «Октагон» нанял меня. Вы можете представить, чтобы кто-либо из ответственных лиц пошел на риск убийства, только чтобы скрыть факт несчастного случая на производстве? — Виктор покачал головой. — Ни один американец не оказался за решеткой после Бхопала. И за деревню Бара тоже никто не сядет. А теперь я свободен или нет?

Риццоли вопросительно взглянула на Кроу. Тот ответил унылым кивком головы, и это означало, что у него уже были сведения от криминалистов. Пока она допрашивала Виктора, бригада экспертов обыскивала его машину, взятую напрокат. Ничего не обнаружили.

И значит, не было оснований задерживать его.

— Пока вы свободны, доктор Бэнкс, — сказала Джейн. — Но нам необходимо точно знать ваше местонахождение.

— Я лечу прямо домой, в Сан-Франциско. У вас есть мой адрес. — Виктор направился к двери. У порога он обернулся и посмотрел на нее: — Прежде чем я уйду, мне бы хотелось сообщить вам кое-что о себе.

— Что, доктор Бэнкс?

— Я врач. Помните об этом, детектив. Я спасаю жизни, а не отбираю их.

* * *

Маура видела, как Виктор выходил из комнаты для допросов. Он шел, глядя прямо перед собой, и даже не взглянул в ее сторону, когда поравнялся со столом, где она сидела.

Она встала со стула.

— Виктор!

Он остановился, но не повернулся к ней; ему как будто была невыносимо смотреть на нее.

— Что случилось? — спросила она.

— А что, по-твоему, должно было случиться? Я сказал им все, что знал. Сказал правду.

— Я тебя только об этом и просила. Я всегда просила только правды.

— А теперь мне пора на самолет.

У нее зазвонил сотовый телефон. Она с раздражением посмотрела на аппарат, который, будь ее воля, выбросила бы сейчас же.

— Ответь уж, — произнес он с оттенком злости в голосе. — Мало ли какому трупу ты понадобишься.

— Мертвые тоже заслуживают нашего внимания.

— Знаешь, Маура, в этом разница между нами. Тебя волнуют мертвые. Меня волнуют живые.

Она молча смотрела ему вслед. Он так и не оглянулся.

Ее телефон перестал звонить.

Маура открыла крышку мобильного и увидела, что звонили из госпиталя Святого Франциска. Она ждала результатов повторной ЭЭГ Урсулы, но сейчас и думать не могла об этом: в голове засели последние слова Виктора.

Риццоли вышла из комнаты для допросов и направилась к ней. Вид у нее был виноватый.

— Извините, что мы не пустили вас туда, — сказала она. — Вы же понимаете, почему?

— Нет, не понимаю. — Маура кинула телефон в сумочку и встретилась взглядом с Риццоли. — Я отдала его вам. Я подсказала вам ответ.

— И он все подтвердил. Сценарий Бхопала. Вы были правы насчет мертвых птиц.

— И тем не менее вы вышвырнули меня за дверь. Как будто не доверяете мне.

— Я пыталась уберечь вас.

— От чего, от правды? Что он использовал меня? — Маура горько усмехнулась и повернулась, чтобы уйти. — Это я и так знала.