Русь меж двух огней – против Батыя и "псов-рыцарей" - Михаил Елисеев

В Лаврентьевской летописи о князе Георгии автор оставил проникновенные строки: «Этот дивный князь Юрий старался божественные заповеди соблюдать и всегда имел страх божий в сердце, Георгий, воплощенное мужество, — кровью омылись страданья твои! Если не будет испытания, не будет и венца, если нет мук, нет и воздаяния. Всякий, кто привержен добродетели, не может прожить без многих врагов». Князя стали изображать на иконах, фресках, причем именно как князя-воина, а не просто правителя. Стремление подчеркнуть воинское достоинство князя, а также уподобление его патрональному святому — Георгию Победоносцу, привело к тому, что особенностью ранней иконографии Георгия Всеволодовича является изображение доспехов, которое отличает его от других русских князей, как правило, представленных в плащах или шубах. А в народе появилась легенда о том, что князю Юрию удалось укрыться в городе Китеже на берегу озера Светлояр, но Батый настиг его там и предал смерти. В тот же час Китеж погрузился в воды озера, но для нас важно совсем другое — про недостойных людей легенды не слагают!

* * *

О дальнейших событиях Тверская летопись сообщает так: «А Ярослав после того нашествия пришел и сел на престол во Владимире, очистил церковь от трупов и похоронил останки умерших, а оставшихся в живых собрал и утешил; и отдал брату Святославу Суздаль, а Ивану — Стародуб». Сообщение многозначительное и явно указывающее на то, что до этого момента бывший киевский князь находился если и не где-то поблизости, то уж явно не в Киеве. Скорее всего, он действительно был в Новгороде, где и занимался организацией отпора на случай монгольского похода на город. Как уже отмечалось, в источниках есть лишь косвенные указания на то, князь Ярослав собирался оказать помощь своему старшему брату и привезти войска на Сить — но даже эти сведения нельзя игнорировать. Его задержку в Новгороде может объяснить чем угодно, вплоть до трудностей со сбором войск или трений с правящей верхушкой, которая преследовала свои интересы и не желала оказывать помощь князьям Залесской Руси. Хотя достаточно вспомнить, как долго новгородцы собирались в поход на помощь князю Вячко в 1224 году, а ведь и тогда ситуация была критическая!

Но фантазия «новооткрывателей» бурлит, как лава в жерле вулкана, и человек, который начал поднимать из руин Владимиро-Суздальское княжество, под их въедливым взором оказывается одним из творцов нашествия. Вот что вещает С. Пивоваров в своей статье «Батыев погром» — нашествие или объединение?»: «Кто больше всего приобрел от нашествия? Ярослав Всеволодович. Младший брат Юрия и отец Александра с Андреем. В результате нашествия он получил сначала Владимирский, а потом еще и Киевский столы. На руку ему пошла и странная выборочность татар при истреблении князей вСуздальской земле. Подчистую вырезана семья Юрия. Погибли все его сыновья и внуки. Кроме того, погиб Василька Константинович Ростовский. И на этом список погибших князей практически исчерпан. И заметьте, все погибшие стоят в лествице выше сыновей Ярослава — татары буквально расчистили дорогу к власти его потомкам». Для начала отметим такой факт — многие свои теории автор строит на свидетельствах Ипатьевской и Новгородской летописей, которые явно враждебны к владимиро-суздальским князьям. При этом он отвергает свидетельства летописей настроенных к ним более лояльно, авторы которых владеют материалом куда лучше, чем летописцы южных княжеств, что, впрочем, я уже отмечал. Утверждение автора, что «Везислав, владевший Переяславлем — это, конечно же, Всеволод (Георгиевич)», выглядит притянутым за уши, поскольку имя Везислав гораздо ближе к имени Ярослав, да и не в одном письменном источнике не упоминается, что старший сын Георгия Всеволодовича был князем в Переславле-Залесском. Да и под Коломну он, по утверждению «новооткрывателя», приводит не владимирские полки, а переславскую дружину, большая часть которой в это время однозначно находилась в Киеве с Ярославом. Все домыслы, домыслы… При описании битвы на Сити С. Пивоваров вновь отдает предпочтение Ипатьевской и Новгородской летописям, стараясь на их основе выстроить иную версию событий и втиснуть ее в Прокрустово ложе своих теорий. И наконец, по поводу «странной выборочности татар при истреблении князей в Суздальской земле» — все совершеннолетние князья, которые в тот момент находились на территории княжества, вступили в бой с монголами, и потому многие из них погибли. В отличие от своих южнорусских и юго-западных коллег князья Северо-Восточной Руси не бегали в страны Запада, спасаясь от нашествия, не пережидали грозу за толстыми стенами замков своих иноземных друзей. Они шли в бой за свою землю и свой народ, возглавляли сопротивление страшному врагу, бились в первых рядах своих воинов. Не вина Ивана Стародубского, что он не успел на Сить, сначала, как мы помним, он занимался эвакуацией Стародуба и Юрьев-Польского — а дружину на помощь старшему брату князь вел, и это подтверждено летописями. Ярослава на территории княжества в этот момент просто не было, так же как и его старших сыновей, а очернять человека, исходя только из этого факта, по меньшей мере, не правильно. Потуги этих деятелей от истории очень хорошо разобрал В. Филиппов в своей книге «Батыево нашествие», и им же дан очень грамотный критический анализ романа из альтернативной истории под названием «Булгарские летописи» про похождения крутого парня Гази Бараджа. Сей персонаж уж очень напоминает героя подобных творений, которые, владея определенными навыками, попадают в прошлое и переписывают историю по своему усмотрению.

Но вот что примечательно — своему брату Святославу, который рубился с монголами на Сити, Ярослав в придачу к Юрьеву — Польскому отдал Суздаль, а брату Ивану, который в битве участия не принимал, просто вернул его вотчину — Стародуб, ничего к ней не прибавив. Факт сам по себе незначительный, но весьма показательный. А между тем потери, которые понесла правящая элита Суздальской земли, были страшные — на поле боя пали с оружием в руках великий князь Георгий и ярославский князь Всеволод. Защищая столицу, сложил свою голову Мстислав Георгиевич, а два его брата, Всеволод и Владимир, были убиты по приказу Батыя у стен стольного города. Ростовский князь Василько был взят в плен и замучен, а сын князя Ярослава убит при обороне Твери. Итого пало семь князей!

Из сыновей Константина Ростовского уцелел только Владимир Угличский, у его брата Василька остались два малолетних сына — Борис и Глеб, остался сын и у Всеволода Ярославского — Василий. После смерти князя Георгия и его семьи главная роль в княжестве переходит к князю Ярославу и его сыновьям, а Святослав и Иван Всеволодовичи отходят в тень. Как мутная волна, нашествие пришло и схлынуло, оставив после себя разоренную, выжженную и оскверненную землю, но монголы ушли, и некоторым казалось, что все это было просто кошмарным сном. «И была радость великая среди христиан, которых бог избавил рукой своей крепкой от безбожных татар» (Лаврентьевская летопись). Степняки не оставили ни гарнизонов, ни каких-либо отрядов, чтобы удержать за собой разгромленную и обессиленную Русь, они просто пришли и ушли, и многим казалось, что это был обычный набег из Степи, только более страшный и кровавый, чем все прежние набеги. Из окрестных лесов возвращались на родные пепелища чудом уцелевшие старики, женщины и дети, а молодое и зрелое поколение мужчин было просто выбито на полях сражений и при обороне городов или же погибло в монгольском плену. Но с возвращением князя Ярослава и установлением твердой власти народ связывал большие надежды, и летописец, сидя в тесной келье монастыря в возрождающемся из пепла Владимире-Суздальском, при свете лучины записал: «В тот же год было мирно».