Лютая охота - Бернар Миньер

– Мне нужно с вами увидеться.

– Я с вами разговаривал в полдень у себя в кабинете, Сервас, – ответил Шабрийяк. – Господи, да где вы?

– В Арьеже.

– Что? А какого черта вы там делаете? Я вам сказал, что хочу знать обо всем, что происходит! Вы кем себя вообразили? И за кого меня принимаете?

Сервас дал окружному комиссару немного остыть.

– Я знаю, кто эти люди… – заявил он, внимательно глядя сквозь листву на фасад замка.

– Что?!

Он уловил, до какой степени поражен комиссар, и решил его немного потомить.

– Но это минное поле, – прибавил он. – Нам надо поговорить.

– Как понять: «минное поле»?

– Это не телефонный разговор.

Он услышал, как вздохнул Шабрийяк.

– Отлично. Когда вы сможете быть здесь?

– Через час с небольшим.

– Договорились. Я вас жду.

Сервас отсоединился.

Было 12:15, воскресенье, 1 ноября. Во время разговора он не сводил глаз с фасада замка. Он знал, что там что-то готовится. Что-то, наверняка касающееся его и его группы.

Включив колонки на полную мощность, он поставил «West Ryder Pauper Lunatic Asylum» «Kasabian». «Тяжеловато, а?» – бросил он мысленно своему соседу студенту. Как и всякий раз в состоянии стресса, он достал из ящика комода электрический прибор с зажимами и разделся. После первых разрядов он почувствовал, как по телу разливается тепло, словно в вену ввели йод. Потом все мышцы напряглись, наступила эрекция, и тело покрылось потом. Он принялся ласкать вздыбившуюся под электрическим разрядом плоть и протяжно застонал.

Кончил он в банное полотенце. Потом, быстро приняв душ, схватил спрятанный под простыней потайной телефон и набрал номер, который должен был набирать только в крайнем случае.

– Рафаэль? – раздался в трубке удивленный голос. – Что случилось?

Он помедлил.

– Генерал, – сказал он, сидя голышом на краю кровати и вытираясь, – я полагаю, вы должны знать о том, что только что произошло.

Рафаэль доложил о предложениях журналистки. Генерал молча его выслушал.

– Что вы собираетесь делать? – осмелился спросить молодой полицейский, закончив рапорт.

– Это не твоя забота. Чем меньше ты об этом знаешь, тем лучше. Ты уверен, что твой майор ничего не заподозрил?

– Конечно. После того как ко мне подошел ваш человек, я подумал, что мне удастся внедриться в вашу группу, – ответил Кац.

Ему показалось, что генерал улыбнулся.

– Это хитрый ход, – сказал он. – Попросить тебя обратить на себя внимание, публично произнося фразы, которые заставят принять тебя за нашего сторонника, было коварной идеей. Да, я прислал к тебе человека, не знающего, что ты и так наш сторонник…

Наступило молчание.

– Но ты, Рафаэль, главная фигура в нашей игре, и я надеюсь, что ты это сознаешь. Ты сообщаешь прессе информацию, которую фильтруем мы, и в то же время ты – рыцарь нашего дела, тот, кто умело обошел черного короля и объявил ему шах. И ты сделал это раньше, чем я объявил ему шах и мат. Отличная работа. Твой отец гордился бы тобой.

На этом генерал закончил разговор. Кац положил телефон и закончил вытираться: между ног, под мышками, руки, торс. Вдруг в памяти словно вспышка сверкнула. Его отец и старший офицер с синими глазами беседуют в парке их загородного дома, стоящего на вершине холма возле Тарна, там, где местность напоминает Тоскану. Отец тогда взъерошил ему волосы и сказал тому, кто был еще полковником Доннадье де Рибом и его крестным:

– Рафаэль хочет поступить в полицию.

Еще одна вспышка в памяти: они вместе с генералом празднуют в замке его окончание школы полиции, и генерал, пристально глядя на него своими невероятно синими глазами, говорит:

– Твой отец был великим сыщиком, но ему подрезали крылья. Таких людей, как он, становится все меньше и меньше. Теперь настало время людей мелких и слабых, с мозгами, забитыми всякой ерундой, с пустыми мечтами. Все их красивые рассуждения, переполненные добрыми чувствами, служат только маскировкой их слабости и непригодности к действию. Но ты, Рафаэль, той же стальной породы, что и твой отец… Я должен тебе кое-что сказать. Но сначала ты дашь мне слово, что это останется между нами.

Именно генерал убедил его проситься по распределению в уголовную полицию Тулузы. И тот же генерал четыре дня назад позвонил ему и попросил войти в контакт с журналисткой, написавшей статью о Мусе Сарре. Как и всегда, генерал, отличный шахматист, оказывался на шаг впереди.

* * *

– Боже мой! – восклицал Шабрийяк в полицейском управлении. – Если это правда, то это грандиозно. Это будет настоящим потрясением, катаклизмом…

Он метался по своему просторному кабинету, время от времени мрачно поглядывая на Серваса. Мартен проделал обратный путь так же, как и путь к замку: без малейших задержек и проблем. Несмотря на карантин, у него никто не проверял ни документов, ни удостоверения.

– Так дальше не может продолжаться, – решил окружной комиссар. – Слишком много полицейских в этом замешаны. Надо передать досье в Генеральную дирекцию Национальной полиции, информировать начальство…

Сервас напрягся.

– Дайте нам хотя бы еще несколько дней, патрон. Пока что мы располагаем только косвенными уликами. У нас нет доказательств. Но мы действительно подошли близко к решению проблемы… У нас есть их имена, мы знаем, кто они, знаем, кто ими руководит… Это всего лишь вопрос времени. Они у нас в руках.

Шабрийяк тяжело и недовольно вздохнул:

– Вы отдаете себе отчет, что мы плывем в непогоду в мутной воде? Мне нужна конкретика, майор. И как можно скорее. Иначе нас просто раздавят.

Он нацелил свой толстый палец на Серваса:

– Ладно, действуйте. Но очень осторожно. Чтобы не к чему было прицепиться. Я хочу, чтобы все было честно, ясно, четко и точно: никаких сомнительных штучек, нелегальных прослушек и подвохов. Ясно?

Сервас с облегчением наклонил голову. Шабрийяк снова уселся в кресло.

– Я сам проинформирую судью, – сказал он, снимая трубку. – Так будет более весомо. Отличная работа, – прибавил он. – Вы можете мне звонить в любое время дня и ночи. А главное – держите меня в курсе.

Ему послышалось или окружной комиссар отвесил ему комплимент?

* * *

– Ты нарыл что-нибудь о Мезлифе, Сторе и Шампетье? – спросил он Каца, когда все собрались.

Эсперандье только что вернулся из судебно-медицинского отделения, Самира пришла в спортивной форме после пробежки, а Кац вообще смахивал на покойника. У всех под глазами темнели мешки.