Записки Ивана Степановича Жиркевича. 1789-1848 - Иван Жиркевич

Перевод в Тульский оружейный завод. – Порядки и управление заводом. – История с негодным железом. – Безурядица в расходе материалов. – Ревизия. – Заводское хозяйство.

В конце апреля 1829 г. я получил место помощника начальника Тульского оружейного завода.[386]

Без всяких способов с семейством дотащился я кое-как до Москвы на долгих,[387]а оттуда в Тулу приехал уже на почтовых. Первой обязанностью счел явиться к командиру завода генерал-майору Философову[388]и к инспектору всех заводов генерал-лейтенанту Штадену.[389]Принят был ими – первым довольно сухо, а последним со словами:

– Что вам вздумалось к нам на завод? Кажется, у вас место было значительнее и виднее, нежели у нас!

Хороша была перспектива будущей моей службы.

Последствия ознакомили меня с обоими моими начальниками. Философов – благороднейшей души, хлебосол, неглупый человек, но по делам не хлопотун, а более беззаботный – назначение свое получил на заводе единственно по видам самого Штадена, т. е. принял от него завод, не заглянув даже, что там есть и что там делается. До самого моего прибытия все подробности заводского управления до самых мелочей заведовались самим Шаденом, а Философов только подписывал свое имя на журналах и на исходящих бумагах. Штаден же, принявший завод в 1816 г. от предместника своего генерал-майора Воронова,[390]нашел положение завода в самом неблаговидном образе (как и точно было), и Воронов лет через пять или шесть умер под следствием за беспорядки. Но нельзя сказать, чтобы и Штаден в 11 или 12 лет своего управления заводом устроил бы в нем надлежащий порядок. Наружность и быстрота работ были им, точно, доведены до необыкновенного вида, но зато внутреннее хозяйство не столько еще от злоупотреблений, сколько от нетерпеливости и изменчивости в предположениях самого Штадена до такой степени было расстроено, что меня обдало жаром, когда я взглянул на ведомости с заводским имуществом и захотел узнать, где что находится, ибо хозяйственная часть прямо уже падала на личную мою ответственность.

Штаден, хитрого ума человек, закоренелый черпатель в казенном собственного блага, с первого шага своего вступления на завод необыкновенной своей деятельностью успел обворожить всех так, что долго, очень долго никто не обращал внимания, что делается за наружной декорацией завода. До меня Штаден купил двести душ в сорока верстах от Тулы, устроил там винокуренный паровой завод, дом, сад и разные к тому принадлежащие затеи… а перед выходом моим в отставку купил еще другую деревню верстах в двадцати от завода. Всегда слыл отличным хлебосолом и угостителем, имел большое семейство и проживал в год наверно от 50 до 60 тыс… В карты он вовсе не играл.

Прежде всего он представил о необходимости положительных штатов и законов для заводского управления. В последнем отношении он внес в положение завода такие статьи, которые устраняли от него навсегда тот несчастный пример его предместника, лично ответственного за недостатки по заводу. Вся ответственность за целость имущества отнесена на все оружейное общество, избиравшее из среды своих ко всему смотрителей и вахтеров, но на такие сроки, что никогда не имели времени окончить совершенно прием главных предметов для заводского изделия, если тогда имелось, и таким образом неоконченный прием передавался к началу для последующего за тем приемщика и все, чего недоставало, из опасения хлопот и утеснения личного ходило от одного начальника до другого, единственно на словах без всякого документа. Большое количество материалов числилось в записках, выданных от лиц, давно умерших или выбывших из службы, без означения даже, для чего и когда выданы из магазинов. А таких записок приблизительно, по моему соображению, было по крайней мере на 60 тыс. рублей.

При вступлении в командование заводом Штаден, вероятно по расчету, выхлопотал себе в помощники зятя своего, полковника Эмме,[391]которого лично я не знал, но слышал как о человеке с честными и благородными правилами. Вглядевшись в бездну, на краю которой поставил его Штаден, вздумал к оправданию своему принять меры; из этого первоначально пошли у них личные неудовольствия, а потом в служебном порядке Эмме сделал донос. Наряжена была комиссия разобрать его с Штаденом. Кончилось тем, что Эмме посажен на год в крепость и исключен из службы как «беспокойный чиновник». Около миллиона пудов железа и несколько сот тысяч пудов меди один не сосчитаешь, а поверку двухгодовую или трехлетнюю сытный обед с шампанским и денежная закуска всегда повернут в пользу «имущего».

Другое постановление заводское ставило оружейников под защиту и надзор собственной их полиции воспрещался вход в их дома и заведения общей гражданской полиции без соучастия первой. Привезут корчемное вино в дом оружейника, городская полиция получает извет. Относятся в заводскую – для обыска. Заводской полицеймейстер по обязанности службы занят другим заводским делом, проходит час, два, три, идут на обыск, и корчемства вовсе не было.