Очаровательная проказница - Лиз Карлайл

Они слились в сладком ослепляющем неистовстве, волна жажды и любви вознесла их к финалу. Зоэ вскрикивала, снова и снова повторяя его имя. И когда Мерсер вернулся к реальности, ощутив шум волн, песок, камни, он уткнулся в шею Зоэ, стараясь сдержать слезы радости.

Именно этого он так долго боялся, понял он, боялся раствориться в ней, оказаться не в состоянии контролировать себя, отказать ей даже в самом малом. Она была сиреной. Он всегда знал это. И теперь его это не волновало.

Потом они лежали у костра. Он поцеловал ее снова, долго и медленно, затем устроился рядом.

— Зоэ, ты так красива, — бормотал он, ведя пальцем по ложбинке у нее на груди. — Я всегда думал, что ты красивая.

— И немного испорченная, — добавила она улыбаясь. — Признай это, Мерсер. Ты всегда настороженно ко мне относился.

Он отвел взгляд.

— Возможно, потому, что я знал, какую опасность ты представляешь для моего сердца, — пробормотал он.

— И даже для моего рассудка.

— Вздор! — сквозь смех ответила она, подняв голову. — Ты всегда все контролируешь — и себя, и всех вокруг.

— Я не могу контролировать тебя. — Мерсер провел рукой по волосам. — Я даже себя контролировать не могу, когда я с тобой; Такое впечатление, что в мою кровь вселяется безумие. Но мы должны поговорить, Зоэ, об этом, обо… всем.

Она шевельнулась под ним.

— Не теперь, — нежно умоляла она. — О, Мерсер, я… я настолько слаба сейчас. Когда ты касаешься меня, я не могу думать здраво. Давай смаковать эту ночь, наслаждаться жизнью… жизнью Робина и нашей. И будем благодарны зато, что мы есть друг у друга.

— Черт побери, Зоэ, я хочу тебя! — Его голос прозвучал немного резко. — Я хочу тебя для себя, разве ты не понимаешь? Я люблю своего брата, но… но что я чувствую к тебе — это… другое.

Ее глаза смягчились.

— И мое чувство к тебе… ну, в общем, оно крайне неблагоразумно и безрассудно, — прошептала она. — Ох, Мерсер. Ты заставишь меня сказать это?

— Зоэ, я люблю тебя. — Он положил руку на ее щеку. — Ты меня любишь?

Она отвела взгляд и сглотнула.

— Зоэ, — требовательно произнес он, — ты меня любишь?!

— Конечно, люблю, — прошептала она. — Всегда любила.

— Не так! — отрезал он. — Ты любишь меня, как женщина любит мужчину? Ты можешь вот так заниматься любовью и не любить меня? Не могу представить, что это возможно!..

В блеске огня он видел в ее глазах слезы и проклинал себя.

— Я не могу любить тебя так, — шептала она. — У меня нет выбора. И никогда не было. Особенно теперь, когда жизнь пошла наперекосяк. И я не для тебя, Мерсер. Ты всегда это знал, потому что…

— Зоэ, замолчи, — мягко сказал он.

— …потому что, если бы я была подходящей, ты бы не держал дистанцию так долго, разве ты не понимаешь? Когда все это кончится, когда Робин поправится и я уеду отсюда, ты станешь думать об этих неделях, как… как я сказала прежде. Отвлеченное время. Словно этого не было в реальности, и ты будешь рад, что освободился от меня:

Запустив пальцы в ее волосы, он повернул ее лицом к себе.

— Это очень, очень реально, Зоэ. — Его голос был низким и хриплым. — Мое чувство реальное и сильное, я не расстанусь с тобой. Я не знаю, Зоэ, как сейчас правильно поступать. Но я вижу, что ты бросаешься к другому мужчине, который…

— Который что?

— Который тебя не любит, — спокойно договорил Мерсер. — И которого ты не любишь. Не так, Зоэ.

— Я люблю Робина всем сердцем! — горячо возразила она. — Но да, Мерсер, ты знаешь, что я не люблю его так… Но будь я проклята, если опозорю его, чуть ли не на смертном одре.

— Зоэ, я никогда не попросил бы этого.

— Тогда о чем ты просишь? — В ее взгляде промелькнуло обвинение. — Ты просишь, чтобы я стала твоей женой? Потому что ты это сделаешь. Я не могу оскорбить папу, заняв другое положение. И я неподходящая жена для тебя.

— Конечно, подходящая! — возмутился он. — Конечно, именно этого я прошу! Боже милостивый, как ты можешь думать иначе?

Зоэ смотрела в сторону, как будто устыдившись.

— Я давно усвоила горький урок, Мерсер, каково мое место в обществе, — твердо сказала она. — И я знаю, что Робин не хочет меня. Ты прав. Он никогда не хотел. Он не собирается жениться на мне, и я не собираюсь припирать его к стене, требуя исполнить клятву. Нет, после того, что… мы с тобой были вместе.

— Так что ты намерена делать?

— Когда он поправится, я откажу ему, как только это будет прилично, и если он попробует стать своего рода мучеником, если он будет настаивать, тогда… гм… я скажу ему правду. И тогда ты возненавидишь меня еще больше.

— Тогда я скажу ему, — заявил Мерсер. — Я хочу тебя, Зоэ. Я сделаю то, что должен.

— У тебя есть другие заботы, — ответила она. — И я… я фактически погублена. И ситуация может…

— Что может?.. — потребовал он ответа. Зоэ не смотрела на него.

— …может стать намного хуже.

— Хуже? Что ты имеешь в виду? Зоэ, что ты недоговариваешь?

Она покусывала губы.

— Ничего, — наконец прошептала она. — Это не имеет значения. И не отменяет факта, что ты можешь стать посмешищем, Мерсер, если женишься на мне.

— Меня не волнует, что думают другие, — мрачно сказал он.

Но как только слова слетели с его языка, он понял, что солгал. Он заботился о Зоэ, о ее счастье, ее добром имени. О себе он мало волновался, но не увидит ее опозоренной.

Теперь он понимал, что в ту ужасную ночь на Брук-стрит она уцепилась за Робина от душевной боли. Она была столь измучена изощренным презрением общества, столько раз слышала бесконечные высказывания, пусть самые вежливые и тонкие, что не хороша… и сама начала думать, что не достойна ничего лучшего. Если она бросит Робина и выйдет за его брата, то в свете об этом посплетничают в худшем случае неделю. Это легко пережить. Она опасается чего-то другого…

Он не знал — чего?

— Я справлюсь с Клер, если это тебя тревожит, — уже мягче произнес Мерсер. — Зоэ, я тебе обещаю.

— Как? — тихо возразила она. — Деньгами? Возможно. Но это похоже на плату шантажисту, и ты не захочешь этого делать, особенно если она носит твоего ребенка.

— Не носит, — твердо сказал он.

— Ты не можешь этого знать. Пока.

— Мне известен каждый ее шаг. Она ведет прежнюю жизнь. Ей не делается дурно, она нормально себя чувствует, не прибавила в весе ни фунта. Играет дни и ночи напролет, и почти разорилась. Ни одна беременная женщина так себя не ведет.

— Она все еще желает примирения? — спросила Зоэ. — Ты все еще обеспечиваешь ее?